Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями. Елена Михалкова

праздник, и понуро ушел в уборную.

      Вернулся Григорий повеселевший, в венке из одуванчиков и кокетливых женских шортах. Галя покраснела. Макар захохотал. Нина возмутилась. Парень, которого Елизавета Архиповна назвала лысым олухом, подбежал к Григорию и попытался стащить с него чужие одежды. «А старушка-то была права!» – думала Саша, пока все вокруг орали друг на друга, а Григорий вырывался и верещал. Наконец олуха оттащили, на Григория натянули брюки, и на пять минут воцарилось спокойствие.

      Тогда на сцену выступил Пахом Федорович.

      Первые полчаса патриарх добросовестно исполнял роль чучела свадебного генерала. То есть восседал неподвижно и скупо блестел медалями. Саша, уже слегка знакомая с повадками старца, ожидала сюрприза.

      И дождалась.

      – Ветер веет с юга! – богатым басом сообщил старик. – И луна взошла! Что же ты, подлюга, ночью не пришла?

      Саша оцепенела. Пахом Федорович декламировал препохабнейшие стихи, приписываемые Есенину.

      Галка взорвется, если услышит следующие строки.

      – Макар, оглуши его чем-нибудь, умоляю, – торопливым шепотом попросила Стриж.

      Илюшин соображал очень быстро.

      – А заря, лениво обходя кругом, – громко продолжил он, – посыпает ветки новым серебром.

      – Поэзия! – восхитилась Алевтина. – Как это возвышенно!

      Патриарх почуял подвох, но осознать, в чем он заключается, не смог. На лице его отразилось смятение. Саша воочию видела, как со скрипом проворачиваются в его черепе ржавые шестеренки.

      – Ветки… Посыпает… – пробормотал он.

      Ритм совпадал, и это сбивало с толку.

      Несколько минут Пахом Федорович напряженно шевелил губами, но все-таки оставил Есенина в покое.

      Однако с поэтической стези сойти не пожелал.

      – Я мало жил и жил в плену, – грустно поведал он.

      В миску салата вонзилась деревянная стрела. На скатерть щедро брызнули помидоры.

      – Ванька! – вскрикнула Нина Борисовна, багровея. – Лешка!

      Топоток быстрых ног свидетельствовал, что маленькие чингачгуки разбегаются от мстительных бледнолицых.

      «Пацаны балуются», – сообразила Саша. Благостная старушка привезла с собой двух мальчишек лет шести, которые весь вечер носились по саду и сшибали гостей с ног, пока Макар не соорудил им лук из ивового прута и лески. Они тут же кинулись мастерить стрелы, забыв про свадьбу.

      – Поганцы!

      – Уши им оборвать!

      – Но в горло я успел воткнуть и там два раза повернуть свое оружье! – сообщил Пахом Федорович.

      Саша с Галкой обменялись взглядами, в которых читалось одно слово. «Дурдом».

      – Гнать малолеток в шею! – возмущалась Алевтина.

      – Я те погоню! – прорезалась старушка.

      – Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови! – немузыкально завыл Григорий.

      Макар наклонился к Сашиному уху:

      – Я пацанов нейтрализую. А ты держи все под контролем.

      Саша