Кровь неделимая. Ольга Шульга-Страшная

девушка?» – кто-то внутри меня привычно съехидничал. «Вот уж и нет, и ничего подобного, – я точно знала, что у меня никаких таких расчетов и в голове-то не было, – я здесь не за этим!». «Вот и занимайся тем, за чем тебя наняли!». Это «наняли» сразу охладило мою голову, и я окончательно пришла в себя, когда в столовую наконец вошла Марта Адольфовна и слегка кивнула матери хозяина.

      – Хозяйка просить всех к столу, да, добро пожаловайт, – голос фрау Эльке со странным каким-то акцентом прогудел, как колокол. Все невольно вздрогнули. Все, кроме, разумеется, Евгения Кирилловича.

      Во главе стола стоял довольно массивный стул с подлокотниками, и я была уверена, что там сядет сам Власов. Однако я ошиблась: он подвел к нему мать и усадил, а сам сел справа от нее, рядом. Напротив него неожиданно шустро уселся толстяк Женька. Стул под ним жалобно скрипнул, пухлые Женькины губы слегка скривились:

      – Сломаю я твою мебель, Юрка, предупреждаю. Прикажи стул для меня человеческий сделать, да поширее и поширче, – все-таки улыбнулся он, – а то я табурет к тебе притащу. Помнишь, какие Михалыч делал?

      – Помню….

      – А ты, барышня, садись рядом со мной, не бойсь, не укушу. – К моему удивлению это предложение было сделано мне. А ведь пока еще никто из гостей не сел. – Да ты не смущайся, здесь все свои, каждый знает свое место.

      Фраза была явно с «двойным дном», и это мне почему-то понравилось. Наверное, это во мне родилась классовая неприязнь. Правда, на слова «не смущайся» мое треклятое самолюбие хотело пискнуть, но я быстренько щелкнула его по носу. Я знала, что действительно выглядела смущенной. И стыдно сказать почему! Я просто была страшно голодна, и вид разнообразных закусок на овальных и круглых плоских блюдах опять заставил мой безжалостный желудок урчать.

      – Садись, садись, все будут думать, что это мое ненасытное урчит, – подслушал мою проблему Женька.

      А я вдруг рассмеялась. Я поняла, что он видит меня насквозь, этот толстяк с умнющими смешливыми глазами. И он – на моей стороне. По крайней мере – пока.

      Уже потом, засыпая в непривычно широкой и мягкой кровати, я принялась анализировать поведение всех, кто присутствовал на ужине. Но ничего значительного не вспомнила. Ужин и правда прошел как-то обыденно и даже скучно. Один мой сосед позволял себе то и дело отпускать шуточки в адрес то одного, то другого гостя. Гораздо интереснее было вспоминать другое….

      Власов сам подошел ко мне, когда я отошла к маленькому столику за чашкой кофе. Вся компания разбрелась на молчаливые группки, и только неугомонный Женька громко хохотал над какой-то шуткой, им же сочиненной для улыбчивого внимания хозяйки ужина. Хозяйкой дома я так и не смогла ее назвать. Даже про себя. Что-то в ней было инородное всему этому очень русскому дому-усадьбе. Что-то выдавало в ней принадлежность к какому-то другому кругу людей. Настолько другому, что даже я не могла разгадать – какому…. И ее возраст здесь был