и, цепляясь за кусты, перебираться по чавкающей грязи на противоположную сторону. А вот любимых мест у меня было несколько. Самое близкое к дому место – поляна среди соснового бора с густо разросшейся в подлеске лещиной. Орешник здесь поднялся метров до пяти, образовав зеленый полог под вековыми соснами. А узкая дорога в этом пологе казалась длинным тоннелем. В конце этого тоннеля и находилась небольшая, радиусом метров в пятнадцать, лесная поляна, заросшая высокой лесной травой. Интересные находки обнаружил я на этой поляне. На одной из её опушек рос удивительный и редкий куст «Вороньего глаза», на противоположном краю поляны, словно специально кто-то посадил – куст барбариса с ярко-алыми кислыми продолговатыми ягодками. А между ними лежит метровый, а то и больше, валун. За этим валуном растёт большая осина, в коре которого вырезано ножом имя Оля – имя моей первой и не совсем взаимной любови. На этой поляне, получив полномочия егеря «Учебного егерского обхода», я строил самим же придуманные лёгкие переносные кормушки для косуль. На этой поляне я любил, уже работая настоящим егерем, насобирать колокольчиков и, высушив их между страницами «справочника егеря», отправить в Киров девушке Лиде, которая ждала меня из армии, но, к сожалению, оказалось, что зря – подвёл я Лиду, не оправдал её ожиданий в светлой её любви. На этой поляне, будучи ещё пацанами, мы с братом делали привал в наших путешествиях по изучению леса, а пути отсюда до дома – не менее семи километров. Я с улыбкой вспоминаю свои хныканья, когда брат вставал и собирался идти, а я капризничал, просил ещё отдохнуть и дать мне вдоволь напиться воды из его фляжки с водой. Несмотря на то, что было мне годков семь-восемь, брат воды много не давал, приучивая таким образом к терпению и выносливости, и отлежаться на жарком солнышке тоже не давал: просто приходилось унимать нюни, идя за братом, который уже скрывался за деревьями: оставаться на съедение волкам не входило в мои планы.
Став егерем, я и Саяна приучил, что эта поляна в орешнике – наша базовая стоянка. Очень часто я, выходя на эту поляну, находил там весело закрутившего хвост Саяна, говорящего мне: «А, я первый!». Однажды с Федей мы спрятали под камнем почти целую бутылку самогона, прихваченную тайком из дома – так и осталась она там лежать нетронутой уже столько лет. И, естественно, что пройдя по лесу полдня, я повернул на «ореховую поляну». Ничего удивительного, что там уже, высунув язык, меня уже поджидал Саян. Давно никем не кошеная поляна была устлана полегшей травой. Камень – на месте. «Оля» – метра на два выше головы. С интересом палкой ковырнул землю под камнем и вывернул зеленую, из-под лимонада, бутылку с прозрачной жидкостью с колыхнувшейся мутью на дне. Открыл, понюхал – хорошо пахнет. Придёт Федя из армии – распробуем «виски»!
Саян по пути облаял несколько белок, но я не стал стрелять – рановато. Бегает Саян бесшумно, так же резво, так же энергично! Но что-то изменилось?! Изменилась
