Портрет Дориана Грея. Оскар Уайльд

и шел по жизни, окутанный пламенем. Почему он до сих пор этого не понимал?

      С тонкой улыбкой лорд Генри наблюдал за Дорианом. Он в точности знал тот момент, когда психологически важно промолчать. Испытывая к юноше живейший интерес, он был поражен тем неожиданным впечатлением, которое произвели его слова. Ему вспомнилась одна книга, прочитанная в шестнадцать лет, – книга, открывшая многое, чего он раньше не знал. И он подумал о том, не переживает ли сходный опыт Дориан Грей. Лорд Генри просто пустил стрелу в воздух. Попала ли она в цель? Что за удивительный юноша!

      Холлуорд был поглощен работой, нанося краски чудесными, смелыми мазками в свойственной ему манере, отличавшейся подлинными утонченностью и изяществом, которые, по крайней мере в искусстве, происходят исключительно из внутренней силы художника. Он не замечал наступившей тишины.

      – Бэзил, я устал стоять, – неожиданно воскликнул Дориан Грей. – Мне надо на воздух, в сад. Здесь очень душно.

      – Прости, дорогой друг. Когда я работаю, у меня не получается думать ни о чем другом. Но ты никогда так хорошо не позировал. Ты был совершенно неподвижен. И мне удалось добиться нужного эффекта – полуоткрытый рот, блеск в глазах. Не знаю, что наговорил тебе Гарри, но он, безусловно, вызвал у тебя это потрясающее выражение. Подозреваю, он осыпал тебя комплиментами. Но ты не верь ни единому его слову.

      – Вот уж комплиментами он меня точно не осыпал. Может, по этой причине я и не верю тому, что он говорил.

      – Вы ведь сами знаете, что верите, – сказал лорд Генри, обратив на юношу свой мечтательно-томный взгляд. – Я выйду в сад вместе с вами. В мастерской невыносимо жарко, Бэзил. Давайте выпьем что-нибудь со льдом и, пожалуй, с клубникой.

      – Конечно, Гарри. Позвони, и, как только придет Паркер, я велю принести все, что ты хочешь. Мне необходимо доработать фон, так что я присоединюсь к вам позже. Долго не задерживай Дориана, сегодня мне работается как никогда. Это будет шедевр. Да он и сейчас уже шедевр.

      Лорд Генри вышел в сад, где нашел Дориана Грея, который зарылся лицом в огромные прохладные гроздья сирени и лихорадочно впитывал их аромат, точно вино. Лорд Генри подошел ближе и положил руку на плечо юноши.

      – Вы правильно делаете, – тихо произнес он. – Ничто так не излечивает душу, как чувства. Но и ничто не излечивает так чувства, как душа.

      Дориан Грей, вздрогнув, отпрянул. Он был без шляпы, и листья растрепали его непослушные кудри, спутав золотистые нити. В его глазах появился испуг, какой бывает у человека, когда его неожиданно разбудили. Изящно вырезанные ноздри затрепетали: какое-то скрытое волнение, коснувшись алых губ, заставило их вздрогнуть.

      – Да, – продолжал лорд Генри, – это один из величайших секретов жизни: врачевать душу чувствами, а чувства – душою. Вы удивительное создание. Вы знаете больше, чем думаете, но и меньше, чем хотели бы знать.

      Дориан Грей нахмурился и отвернулся. Он невольно испытывал симпатию к стоявшему перед ним