Нигредо. Книга II. Виктор Доминик Венцель

внукам. Ну, приходит на ум?

      Я смотрю на них, не моргая, даже когда дождь попадает мне прямо в глаза. Все они здесь, справа налево. Верин, Гаран и Бруна, Герда и Рихард. Неблагодарные твари, которые не могут оценивать всего, что я для них сделал. Все, что делает верующий человек – он делает во славу Господа нашего. И каждому из моей гнилой семейки это прекрасно известно.

      – Поэтому ты обанкротил Рихарда, – мрачно перечисляет Верин, глядя мне в глаза, – Насиловал меня, избивал мать, отправил в тюрьму Гарана, запирал в доме Герду, а после сломал ей ноги, что бы она никому не рассказала.

      Соблазн велик, а человек – слаб. Иногда плоть слишком слаба. Я попытался бы донести до них эту мысль, если бы не проклятый скотч, который превращает любой возглас в нелепое мычание.

      – Сегодня день твоих похорон, папа, – безжалостно говорила Верин, все больше превращаясь в настоящую неблагодарную мегеру, – И это место в земле, могильная плита и букет цветов – единственное, чего ты заслужил на самом деле. Но мы не такие чудовища, как ты. Воздуха в гробу хватит еще на несколько часов, а потом ты просто уснешь. Если, конечно, такое приключение выдержит твое сердце.

      Я пытаюсь что-то сказать, опровергнуть, подтвердить, извиниться и молить о милосердии, но мой голос почти не слышно. Дождь смешивается со слезами и падает за воротник моего похоронного костюма, заливаясь тонкой струйкой, сбегающей с лица.

      – Гореть тебе в аду вечно.

      Крышка легла с легким стуком. Темно, сыро, пусто и нестерпимо страшно.