Жизнь есть сон. Янина Казликина

людям и оставить нас с Лелькой голодными. Она была большой артисткой, моя мать.

      Что-то говорило ей, что она не такая, как все, но проявить эту свою другую особенность характера, кроме как через мотовство, она не умела. Она не умела ничего хранить и беречь. Семья и дети были ей в тягость.

      И тем не менее после очередного бурного выяснения отношений мама родила третьего ребенка. Это был наш брат Ромуальд. Пока он был маленький, в семье царило вроде бы спокойствие.

      Когда Роме исполнилось два года, мама бросила семью и ушла от нас. Остановилась она в ближайшем городке, устроилась там на фабрику какую-то и поселилась в общежитии.

      Развод родителей

      Это случилось летом. Лето мы провели хорошо. Отец написал бабушке в Ригу о том, что случилось в семье, и бабушка все бросила, собрала свой скарб и приехала в деревню вместе с дедушкой. Дедушка был уже очень-очень старенький и явно был недоволен тем, что его на старости лет потревожили.

      Все родственники, особенно братья отца, были так же недовольны этим обстоятельством, что бабушка и дедушка переехали к отцу в деревню. Отец перестал пить и задумался о жизни. Мы с Лелькой дружно вели хозяйство. А поздней осенью мама вернулась. Я не знаю, кто подал на развод, кажется мама, но я присутствовала на этом процессе.

      Это вообще дико, когда дети присутствуют при разводе родителей. Я вспоминаю это как самый жуткий кошмар в моей жизни. Я слушала обвинительные речи своих родителей друг против друга. Оба этих человека были мне плохо знакомы. Они были очень далеки от нас, занимались своими разборками. Так как я с раннего детства жила без матери, мне было все равно, есть она или нет. Я уже привыкла обходиться без нее. В это время я стала вести дневник. Все, что я хотела и могла бы сказать своей матери, я записывала на бумагу. Единственным свидетелем моих переживаний был мой Дух.

      Сразу после развода отец и мать стали разговаривать и пошли в общежитие, где жила мать. Я увидела довольно большую комнату, где стояло четыре кровати. Отец начал звать мать обратно, а я сидела обиженная и думала: «Вот какую благодарность мы с Лелькой получили от отца. Мы с ней вкалываем дома, всю работу делаем, мать его бросила, а он ее прощает и назад зовет». (Зигмунд Фрейд был абсолютно прав, я переживала эдипов комплекс в полном объеме!).

      Мать начала поджидать нас у школы. Сестра общалась с ней, а я нет. Мне было ужасно тяжело и стыдно ее видеть. Я только помню, что, когда мать вернулась, она стала меня шпынять. Ситуация осложнилась еще и тем, что она начала пить.

      Оглядываясь в прошлое, я должна сказать, что моя мать была для меня непонятной фигурой. Семь лет я жила с бабушкой и с дедом. Семь лет я ее не видела, а она ни разу не приехала ко мне. Я должна ее принять, я это понимала, но я была слишком маленькой и жестокой. Я не видела полутонов, а только: белое – черное. Мать я видела исключительно в черных тонах. Ее образ жизни ограничивался нуждами собственной персоны. Она называла себя «пани» и вела себя соответственно.