Наследство огня. Юлия Мидатовна Аметова

то вообще готовы в землю зарыться. И что это воевода так взъелся на дракона? Чуть что – велит не то, что бить, а мечами рубить! Осьмицу назад, когда возвращались от рудоделов, Алтота едва не убили, а ведь он не пленник, как Торик, а вольнонаемный дракон!

      Торику в тот день тоже досталось, и тоже зазря. Кто же мог знать, что два этих здоровенных иноземца и есть Проклятые из летописей? Торик только спросил, кем они прокляты и за что, а рудодельский советник Дагор за неприличный вопрос дал ему по спине своим посохом, еще и по больному крылу попал, а Гошаровы вояки добавили…

      Ну, насчет проклятия Торик еще узнает, он уже записал все это в свою особую тетрадку. Ведь если он выздоровеет и улетит отсюда, он будет где-нибудь служить и соберет много историй о том, что видел, и напишет свою собственную летопись. У летунов летописцев нет, только сказители и певцы, но он все же попробует. А почему нет? Торик уже видел и Страну Высоких Скал, и Пилей, и рудодельское Подгорье, и настоящие летописи читал! Он знает четыре языка – свою родную небесную речь, человеческий пилейско-рошаельский, язык рудоделов и даже научный финнибиан. Кстати, в языке этих Проклятых есть слова из финнибиана…Эх, только бы вылечиться! Может, Сольгейн все-таки поможет?

      А вот и он, уже размешивает большой деревянной ложкой в ведре какое-то синее тесто из лечебных трав и клея!

      – Ну, когда будет готово? Может, я его огнем разогрею? – спросил дракон, заглядывая в ведро с лекарством. Перевода не требовалось, драконы с рождения говорили на человеческом пилейском языке.

      – Нельзя. Если живичный клей разогреть, он свернется, а если свернется, то на твоей чешуе не удержится!

      – Но я же побыстрее хочу!

      Мыследей перестал мешать.

      – Слушай, Алтот, я же тебе объяснял. Если хочешь вылечиться быстро, нужен мыследей-целитель, его мыслесила передается больному и помогает травам и снадобьям его лечить. Но при дворе Град-Пилея такого нет, а я только мыслеслушатель и внушатель, у меня мыслесила для другого приспособлена.

      Вот, значит, как! Торик никогда не задумывался над этим, а ведь, действительно, у каждого мыследея – своя мыслесила и свой талант. Кто исцеляет, кто растит живое, кто слушает мысли. А вот если…

      – Скажи, ученый брат Сольгейн, а бывает, что у мыследея много талантов? – не удержался Торик.

      – Бывает, но тогда они невелики. Лучше, если вся мыслесила направлена на что-нибудь одно. Вот если бы тут был знаменитый ученый брат Алевиовин Шестирукий, он вылечил бы тебя за два дня, такая у него мыслесила целителя! Но сейчас он уже старый и живет на покое у родственников в поместье. Давай, переворачивайся!

      Дракон перевернулся на живот, раскинув крылья, и Сольгейн принялся той же ложкой намазывать целебное тесто на краснеющие между разрубленных чешуй раны на спине дракона.

      – А почему он Шестирукий? У него и в самом деле их шесть? От природы или он их сам себе вырастил? – начал расспрашивать Торик.

      – Если бы не война с Сегдетом,