Зелье для Ее Величества. Усадьба. Дмитрий Попов

еще зеленый совсем, а все туда же, во враги нашей матушки императрицы!

      – Да какой же я враг!! – выпалил Иван, вскакивая. – Отродясь не было, верой и правдой служу Ее Императорскому Величеству!!

      Тяжелая рука сзади снова опустила его на табурет, да так и осталась лежать на плече.

      – Вот сейчас мы про то и сведаем, – кивнул незнакомец палачу.

      Дальнейшее Иван помнил с трудом – он что-то бессвязно выкрикивал и брыкался, однако очень быстро был разут, по пояс раздет, одна нога была зажата в ящике с шипами на шестеренках – «испанский сапог», руки связаны и подтянуты на веревке над головой.

      – Раскали щипцы как следует, голубчик, – отдал новое распоряжение человек с черными глазами, – с малого начнем, торопиться нам некуда.

      Палач живо переместился к камину с углями, из которых торчали всякие железяки, и начал их раздувать мехами.

      – В чем конкретно меня обвиняют? – пролепетал-проплакал несчастный.

      – А в том, голуба, что хотел навредить слугам Ее Величества. С какой целью следил, кто послал?! – рявкнул он.

      – Да никто не посылал! – крикнул Розинцев и дальше выпалил все события этого дня и все свои мысли.

      – Складно врешь, – кивнул вельможа. – Кондрат! Скоро ль ты там??

      – Иду, иду, Ваше высокоблагородие, – прогудел заплечных дел мастер.

      – Я не вру, я не вру!! – забился-заголосил Розинцев.

      – Ну-ка давай наперво ему вот здесь оторви, – не обращая внимания на крики, произнес черный человек и указал пальцем, где именно.

      Раскаленные докрасна раскрытые щипцы приблизились к груди Ивана – свой крик он услышал как бы со стороны, мир отдалился и померк.

      Пришел в себя не сразу. Почему-то было мокро и холодно. Когда сознание окончательно прояснилось, он забыл и про холод, и про мокроту – он продолжал сидеть в пытошной в том же состоянии и в том же качестве, в каком его и покинуло сознание. С ужасом посмотрел на грудь – все было на месте.

      – Что ж ты слабенький-то такой, – произнесли с укоризной их высокоблагородие, – даже начать не начали еще, а уже в обморок, как барышня.

      Ивану нечего было сказать, и он бессмысленно водил взглядом по допросной.

      – А ну-ка родные, оставьте нас пошептаться с господином Розинцевым, – бросил он всем, кто был в подвале.

      Поклонившись, палач и двое конвоиров растворились в темноте коридора, закрыв за собой дверь.

      Какое-то время их высокоблагородие иронично разглядывал Ивана, что-то прикидывая. Потом встал, зачерпнул ковшом воду из бочки, подошел к нему и поднес к губам:

      – Пей.

      Иван судорожно сделал несколько больших глотков.

      – Все дело чуть мне не испортил, подлец. Но хвалю, неплохо соображаешь, щучий сын, – и, откинув полы камзола, их высокоблагородие сели обратно в кресло.

      Розинцев недоуменно воззрился на него.

      – То, что я тебе сейчас расскажу, является строжайшей государственной тайной, понял?

      Иван