Зелье для Ее Величества. Усадьба. Дмитрий Попов

кого же они забрали?

      – Так это, того, кто с башкой проломленной, и второго, который не пойми от чего кончился, – снова перекрестился Васька.

      – А зачем забрали, сказали?

      – Сказали, барин, мол, похожи на преступников государевых и надо, как его там, опнознание произвесть! – гордый знанием умного оборота речи закончил мужик.

      – Опознание, – механически поправил Штерн. Немного подумал.

      – Кто из вас еще чего видел или слышал? – и с этими словами многозначительно выложил на стол гривенник.

      – Дозволь сказать, барин, – поклонился конюх.

      – Говори.

      – Я это, как его, спал уже, значит, а потом вдруг слышу – в двери люди форменные колотют. Ну я-то струхнул малек, мало ли за чем явились, как был, значит, это в телеге, так и затаился там. Ага. А того пуще страху было, что у дверей карета стояла, а у энтой кареты окошки, значит, с решетками. Ага. Я вспомнил, на таких каретах ране люди Тайной кацрелянии врагов, значит, государевых возили. Ага. Тута я совсем перетрухался, неушто, думаю, Васька, – кивнул в сторону ночного караульщика, – против царевны что замыслил! Потома, значится, смотрю, а они покойников выносют. Двоих, значит, в карету сложили и уехали. А более я ничего не видел, – закончил с поклоном мужик.

      «Вот так дела», – подумал Иван.

      – А не врете ли вы мне, сучьи дети? – рявкнул Штерн, шарахнув кулаком по столу.

      Мужики враз бросились на колени и закрестились:

      – Как есть все сказали, барин, как на духу! – забожились они хором.

      – Ну ладно, верю вам. Сейчас вот тебе, – ткнул он пальцем в Ваську, – покажут покойников, скажешь, кого из них забрали те люди. Потом свободны. Кому про тех людей и про сегодня расскажете – велю языки поотрезать. Ясно, что ли?!

      – Ясно, барин, – нестройным хором пробасили мужики.

      – Ну а коли ясно, то пошли вон отсель, – и, кинув монету конюху, уточнил: – это на всех.

      Кладя низкие поклоны, мужички скоро дошаркали до дверей и быстро вышли.

      Иван пребывал в недоумении. Посмотрел на шефа. Николай Григорьевич мрачно и грозно сверлил глазами оставшегося смотрителя, который уже пришел в себя и помалкивал.

      – А ну-ка, Илья, разогрей мне голубчика, – кивнул он в сторону немца.

      Палач привычным движением заломил жертве руку и поволок к пытошному стулу.

      Тот стал верещать:

      – По какому праву?! Я буду жаловаться! Это беззаконие!!!

      Иван посмотрел на стены, которые исковерканным гулким эхом возвращали слова несчастного, не собираясь впитывать его страх и ужас. «Интересно, а камни могут запоминать те крики, которые на них воздействуют или меняться под их воздействием?» – мелькнула в голове Ивана почти научная мысль.

      – А зачем его на стул? – мотнул он головой в сторону смотрителя.

      – Да вот думаю, должны за такими людишками грешки всякие водиться. Это ж кто в здравом уме пойдет в покойницкую служить? Может, его бес одолевает, а может, дела какие богопротивные творит!

      – Так может, он и так расскажет?

      – Так-то