Тринадцатый. Софья Крымская

Я сильный! – говорит крестьянин.

      – Воля твоя. Бери. Все твои беды в моем зеркале сгинут. И пока цело оно, будет твой род процветать. А разобьется – все прахом пойдет.

      Крестьянин хвать зеркало.

      – Спасибо говорит, – и прочь из хижины спешит. Взялся за дверь, а она заперта.

      – Погоди!– хихикает старуха, – Это зеркало не могу задаром отдать. Заплатить надо!

      – Да какую же ты хочешь плату? – забеспокоился крестьянин.

      – Самую малую часть твоего богатства.

      Обрадовался крестьянин.

      “Штаны да рубаха – вот и все мое богатство!” – рассудил он и говорит старухе:

      – Согласен. Бери.

      – Да я уж взяла. – улыбнулась старуха.

      Тут дверь сама распахнулась, крестьянин мигом за порог.

      – Иди на белую звезду, – слышит за спиной, – да зеркало смотри не урони!

      Обернулся крестьянин – а избушки нет. Один он в лесу на полянке. А в небе вспыхнула белая звезда. Пошел крестьянин на ту звезду,

      и так скоро вышел на опушку леса, словно и не плутал целый день. Вдруг откуда ни возьмись королевские всадники.

      – Пожалуйте, говорят, ваше величество, давно вас дожидаемся.

      Усадили крестьянина в карету, привезли во дворец. Придворные его с почестями встречают, королевский венец подносят на бархатной подушке. Крестьянин совсем ошалел, головой крутит, озирается боязливо и зеркало к себе прижимает.

      Выходит главный королевский советник и говорит.

      – Его Величество король приказал долго жить, не оставив ни единого наследника. И последняя воля его была – встретить его преемника, что в полночь выйдет из лесу с зеркалом в руках. Принимайте королевский венец.

      Принял крестьянин корону и велит семью свою во дворец доставить. Сам сел в карету и поскакали они в его убогую хижину. Встретила их жена вся в слезах. Пока муж по лесу бродил, родила она сына. Обмыла как положено, приложила к груди да и заснула мертвым сном. А ровно в полночь распахнулась дверь, вошла в дом безглазая старуха и унесла младенца, а вместо него пенек гнилой в колыбельке оставила. Бедная женщина все видела, а шевельнуться не могла.

      Недолго горевал крестьянин, у него и так детей двенадцать душ.

      А жена его, хоть и стала королевой, а все горевала, не могла забыть тринадцатого младенца. Плакала дни напролет и ждала, что вернется к ней тринадцатый младенец.

      ***

      Король окончил свой рассказ и умолк, собирая последние силы.

      – От того крестьянина пошел наш королевский род. – произнес он, едва дыша, – И теперь, сын, ты понимаешь, почему надо беречь это зеркало.

      И принц поклялся оберегать и хранить зеркало как собственное сердце. Король облегченно вздохнул и откинулся на подушки.

      Любимая королевская гончая жалобно заскулила и поползла на брюхе от смертного одра к двери. Треснуло стекло на старинных часах, они пробили в последний раз и встали.

      Принц поцеловал мертвую руку, поднялся с колен и распахнул дверь в королевскую опочивальню.

      И все,