Команда сорванцов: Музей восковых фигур. Бал газовщиков. Филип Пулман

потом… мы будем знать, вот что. И сможем очистить доброе имя Громова папаши.

      Гром на этих словах густо покраснел. Уставясь в грязный пол, он принялся ковырять соломинкой дырку в доске.

      – Ладно, – подытожила Брайди. – Пора действовать. Мы с Акуленышем возьмем на себя Элефант.

      – Мне нравятся элефанты, – сообщил Акуленыш.

      – Ты же никогда не ел элефантов! – поддела его сестра.

      – Бьюсь об заклад, он бы отлично справился, – великодушно потрепал его по голове Бенни. – А мы, стало быть, поднимем по тревоге остальную банду. Я свяжусь с близняшками Перетти…

      – Не-е-ет! – в отчаянии простонал Гром.

      Брайди сурово покачала головой.

      – Ну, может и нет, – пошел на попятный Бенни. – Значит, вы с Акуленышем идете в Элефант, я – на Ватерлоо, а Гром может окучить Лайм-Три-уок. Встретимся здесь в четыре часа.

      И они с Брайди и Акуленышем вихрем ссыпались по лестнице и разбежались в назначенные стороны. Гром, в отличие от них, не торопился. На улицу ему идти совсем не хотелось: казалось, каждый с одного взгляда узнает в нем сына государственного преступника. И какого преступника! Подлее преступления не сыскать! Будь в нем что-нибудь такое… бесшабашно-удалое – наподобие пиратства на морских просторах! – было б еще полбеды. Но подделывать шестипенсовики – совсем другое дело. Это низкое, скрытное преступление… для слабаков, для хлюпиков. И страдают от него обычные бедняки – что может быть гаже!

      Кругом словно стемнело – так Грому было худо со всего этого. А когда он пытался не думать про па, в голову навязчиво лез тот кусок краденого свинца… – из-за него Грому казалось, что всякий встреченный полицейский охотится лично за ним.

      Злосчастная свинчатка разрослась у него в воображении до размеров Гибралтарской скалы – и уже вся была утыкана флагами и плакатами, кричавшими:

      Детективничать он все-таки пошел, но особых результатов не добился, и когда все снова собрались на улице у конюшен несколько часов спустя, чувствовал себя абсолютно бесполезным.

      Зато Брайди притащила пару кульков Диппиных каштанов, а Бенни – большой кувшин имбирного пива, а у Акуленыша Боба обнаружился сверток с яблоками, и все они были такие довольные, такие веселые, что и у Грома потеплело на сердце. Глядя, как Бенни увлеченно вгрызается в яблоко, он и сам почувствовал, что, пожалуй, голоден.

      Но не успел Гром и рта раскрыть, как Бенни, уставя палец вдоль по улице, вдруг заорал:

      – Хлытыды! Хтота хорует Тытты!

      Стерев с очков жеваное яблоко, Гром обернулся и посмотрел, куда ему показывали.

      Хтота… то есть щуплый мужичонка в крысоловьей шляпе – выскользнул из ворот конюшни, безуспешно пытаясь спрятать под пальто свою ношу: признанный шедевр Бенни, восковой портрет Диппи Хичкока!

      – Эй! Держи вора! А ну, вернись!

      Коротышка в ужасе оглянулся и, увидев четырех весьма грозного вида детей, стремительно приближавшихся к нему,