Молчи о нас. Элла Александровна Савицкая

на сковороде, вдруг наклоняется, чтобы заглянуть в духовку. Всего секунда, а у меня в паху ожидаемо отзывается на это её простое движение. Да так, что я даже напрягаюсь. Приехали, брат. Нашёл на кого реагировать.

      Но причина реакции тела вполне объяснима. Сейчас, при бьющем из окна солнечном свете, я могу более детально рассмотреть дочку Ивана. Хрупкая миниатюрная фигура, светлые волосы, собранные в небрежный пучок, но мелкой я вчера назвал её зря. У девчонки все при ней и сзади, и спереди. Она давно сформирована как женщина, и за эту мысль я снова отвешиваю себе ментального леща.

      Оттолкнувшись от косяка, вхожу на кухню и тут же сажусь к столу, дабы не выдать своего несвоевременного "утреннего коллапса".

      – Вы уже проснулись, – заметив меня, констатирует с улыбкой Маша.

      – Да, не думал, что ты окажешься здесь раньше меня.

      – А я исправляюсь. Вот кофе, – передо мной опускается чашка с ароматным напитком, – яичница с колбасой, и буквально вот-вот будут готовы булочки.

      Маша снова разворачивается ко мне спиной и заглядывает в духовку… Булочки, говоришь?

      В памяти яркой вспышкой выстреливает момент, когда после последней сессии Иван приехал ко мне в общагу и выгрузил на стол целую сумку с домашней выпечкой Илоны, фрукты, колбасу и шесть банок пива в честь окончания университета. Совесть задирает голову и тычет пальцем в дочку человека, сделавшего для меня столько, сколько сделал бы для родного сына… А я пялюсь на нее, как на кусок той самой булки… Становится тошно от самого себя же.

      Хватаю чашку, чтобы сделать несколько глотков обжигающе-горячего кофе, и принимаюсь за завтрак, который оказывается довольно неплохим. Со специями, как я люблю. Маша садится напротив, держа в ладонях большую белую чашку, наполненную кофе с молоком.

      – Надеюсь, у Вас получилось выспаться? – спрашивает, заставляя меня поднять на неё взгляд.

      – Да. Я всегда сплю как убитый.

      – Везёт Вам.

      – Тебе, Маш.

      – Что?

      – Не Вам, а тебе. Я вроде еще не настолько старый, чтобы ты меня на Вы и по имени отчеству звала.

      Пара секунд уходит на то, чтобы она согласно кивнула.

      – Тебе, – повторяет не торопясь, захлестывая меня синевой своих больших глаз.

      – Доброе утро, – детский голос привлекает наше обоюдное внимание.

      Потирая глаза, мальчуган лет пяти входит на кухню, но заметив меня, тут же спешит к сестре.

      – Доброе утро, Степ. Это Дамир Маратович, друг нашего папы, – поясняет Маша.

      Опять Маратович…

      – Здоров, парень, – киваю ему, но он только сильнее хмурится.

      – А где папа и мама?

      – Скоро приедут, – успокаивает младшего брата Маша, – ты пока иди зубки почисть и приходи. Я твои любимые кукурузные хлопья тебе сделаю.

      На ангельском девичьем лице расцветает улыбка. Искренняя такая, обезоруживающая. Прямо как вчера в коридоре.

      И в кого только такие утонченные черты лица у нее? В ней вроде бы и есть что-то от Илоны