Молчи о нас. Элла Александровна Савицкая

буханку хлеба и пачку сигарет. Но даже после отъезда Иван находил время и чудом откуда-то бравшиеся возможности на то, чтобы к праздникам или на каникулы привезти мне их семейные соленья. Я ценил. Ценил, потому что понимал, что у него своя семья, которую нужно содержать, а он, несмотря на это, выкраивал что-то и для меня. Чужого человека, которого с ним связывает только многолетняя дружба с погибшим отцом.

      Потом мы надолго потеряли связь. Я по городам мотался по службе, пока окончательно не осел в столице пару лет назад.

      Выбираюсь из ванны и, нащупав на змеевике полотенце, начинаю вытираться.

      – Может быть, я поставлю свечку на стиральной машине? Вам же не видно ничего там, – снова доносится из-за двери, заставляя меня покачать головой.

      Я думал, она ушла уже.

      Быстро обернув полотенце вокруг бедер, щелкаю щеколдой. Не натягивать же мокрые джинсы.

      Выхожу в узкий коридор, освещенный оранжевым светом от свечи.

      Взгляд Маши ненамеренно утыкается в мою грудь, медленно стекает чуть ниже, а потом быстро взметается вверх. Влажные губы приоткрываются и тут же смыкаются. Сколько это ей сейчас? Двадцать? По росту и не скажешь. Как была мелкой, так и осталась.

      – Вот, возьмите, – говорит, протягивая мне стакан со свечой, – с лёгким паром.

      Глаз больше не отводит. Смотрит с интересом прямо на меня.

      Тень от длинных ресниц падает на щеки, а свет свечи играет на чистом, нетронутом косметикой лице. Красивая. Даже очень. В повседневной жизни я привык к более матерым женщинам. Обычно это или те, кто сидит по ту сторону решётки, или те, с кем время от времени коротаю ночи. Но ни одни, ни другие не имеют ничего общего с этой девочкой. От нее чистотой веет и какой-то воздушностью. Дунешь, и испарится.

      – Спасибо, – забираю из тонких пальцев самодельный подсвечник.

      – Только придётся подождать где-то полчаса, пока я ужин приготовлю, – виноватая улыбка растягивает девичьи губы. – Воду на макароны поставила, пока закипит, потом пока сварятся.

      – Ты время видела?

      Пора ужина прошла как минимум часов шесть назад.

      – Я знаю, что поздно, но Вы с дороги, – тушуется младшая Белова.

      – А тебе завтра в университет. Поэтому выключай давай свою воду и ложись спать.

      От голода я до утра не завернусь. На заправке перекусил, этого вполне достаточно.

      – Но Вы же голодны.

      – Кто сказал?

      – Ну… я так думаю.

      Маленькая хозяйка заставляет меня подобревшего после горячего душа снова усмехнуться.

      – А я думаю, что нет. И кто прав?

      – Вы, наверное, – улыбается Маша.

      – Не наверное, а точно.

      – Отец убьет меня, если узнает, что я мало того, что не встретила Вас, так еще и оставила голодным.

      – Мы ему не скажем, – обещаю, заговорщицки подмигнув.

      Малиновые губы растягивает еще более широкая улыбка, от которой у меня в грудине неожиданное тепло разносится.

      – Ладно, спокойной ночи.

      – Спокойной