Зелёный змей Урала. Комбат Найтов

эти считались совместной собственностью. Пермяки немного отличаются от русских, антропологически, но отличия не слишком велики. Чуть позже они полностью ассоциируют себя с русскими, и вопрос об их «коренном» происхождении встанет лишь тогда, когда возникнет вопрос о необходимости поделить единое государство на части. До середины марта, Тороп, который несколько раз поднимал вопрос, о том, что ему нечем заплатить за свое спасение, никуда не собирался, был слаб для перехода. Затем зашел разговор о том, что требуется вернуться домой, так как скоро сев.

      – Тороп, ты же с сохой не управишься в этом году.

      – Оно верно, Влад свет Саныч, Минай пахать будет.

      – Пупок надорвет.

      – 14-ть зим ему, слабой, канешна, да деваться-то куда.

      – Можешь остаться здесь. Вон там свободное поле. Вас пятеро, две десятины дам. У меня здесь 90 десятин. Сам пользую только шесть, иногда восемь.

      – Дык у мене, окромя портков, ничего нет туточки. Да и те – ты дал.

      – Осенью отдашь все, что посеешь, плюс десятину с того, что сверху, за инструмент и лошадей. Летом сходишь к себе за остальным хозяйством.

      – Тык, а скока берешь к осенинам?

      – Сам-двадцать и более, с десятины двести – триста пудов, ржи озимой. Если по яровой считать, то 150 будет.

      – Батюшки светы! Врешь! Стокмо не съесть и не собрать.

      – Я орду кормлю, они к осенине приходят и покупают у меня все излишки.

      – Дань не берут?

      – Сами платят, мясом. Ты мясо кушал?

      – Кушал.

      – Орда дает.

      – Годи чуток, свет Саныч, с мене какой помочник, тебе ж, глянь, како поле поднять надобно. А тыж один и баба на сносях.

      – Рожать ей после сева. А пахать? Завтра и начнем.

      – Дык поле-то не просохло, соха-то не пойдет!

      – Ты меня учить будешь, когда мне мое поле пахать? Сказал завтра, значит, завтра.

      На том и расстались, но начинать пришлось не завтра, ибо дождь сильный прошел, который смыл все остатки снега, а через три дня, 2-го апреля. Тороп и Минай ходили вслед за невиданной машиной, Минай во второй половине дня сам водил коней, а на следующий день я им выделил молодого жеребчика и его мамашу, и они вспахали «свое поле». Вшестером отсеялись, а после этого нас с Милой пригласили на ужин. Минай зайца подстрелил из лука. Там Тороп и сказал:

      – Сын Александров, туточки у мене мысля в голову пришла. Деревенька у нас махонькая, земелька ужо пустая. А у тебе землицы море, да и хозяин ты крупкий. Возьмешь под длань? Я зараз смотаюсь к своим, расскажу, как мене подрали, и кто мене выходил, и чем ты пашешь землицу. Места здесь добрые! Зверья – ловить, не переловить. У нас сорок дворов, все, верняком, не придут. Но за половину я ручаюсь. Шо скажешь, Влад свет Саныч?

      Знал бы он: насколько это предложение было своевременным, никогда бы не сказал! Но мы оговорили все, ведь каждый день сейчас год кормит. Ему пять дней пути отсюда туда и столько же обратно. В срок рискуем и не