Последний ход за белой королевой. Олег Агранянц

заплатить? – на всякий случай поинтересовался я.

      – Нет, нет. Машина представительская. Надо только заполнить кое-какие бумаги.

      Я заполнил бумаги, расписался в четырех местах и получил ключи.

* * *

      После десятиминутной речи торгпреда об успехах руководимого им предприятия он передал меня Ласточкину. Тот коротко изложил ход закупок ценных пород древесины за последние полгода. Я оценил его способность запутанно излагать простейшие истины и согласился с Котомцевым: стихи он не пишет. И он, и торгпред, прекрасно понимавшие, какой я специалист по деревообработке, вопросов не задавали.

      На следующий день Котомцев повез меня на комбинат, километров в тридцати от Яунде.

      Дорога была отвратительной, узкая, в колдобинах, лужах. На мое удивление, Котомцев оказался хорошим водителем, он ловко объезжал препятствия, почти не теряя скорости. Перед самым комбинатом произошел небольшой инцидент, посреди дороги лежала корова. Котомцев объехал ее, но заехал на обочину, откуда на корову полетели камни. Корове это не понравилась, она с неожиданной для коровы резвостью вскочила на ноги и грозно замычала. Была она местной породы, с огромными рогами и выглядела устрашающе.

      – Ты уж поосторожнее, – выразил я свое неудовольствие. – А то кончится наша поездка некрологом. И на похоронах будут смеяться: ну, ладно бы напал лев или носорог, а то корова. Стоило для этого в Африку ехать.

      – Вы не волнуйтесь, я проходил школу автогонщиков.

      – Где?

      – У нас был факультативный курс.

      Наконец мы приехали на комбинат. Инженер-француз минут тридцать водил меня по цехам. Вопросов не задавал.

* * *

      Вечером я отправился на ужин к торгпреду. Котомцев был уже там и рассказывал о своей поездке в Москву.

      Жена торгпреда, эстонка, оказалась замечательной кулинаркой. Прекрасный луковый суп и какое-то, очевидно, национальное блюдо из говядины с красным перцем.

      Кофе пили на веранде. К моему удивлению, Котомцев сел за пианино:

      – Играю на заказ.

      – Что-нибудь Шопена, – попросила хозяйка.

      – А вы знаете, так называемый «Похоронный марш» – это просто «Соната для фортепиано си-бемоль минор опус 35». Потом ее стали называть похоронным маршем.

      – Не надо сонату, – остановил торгпред.

      – Ладно, – согласился Котомцев и начал песенку из «Кабаре».

      Играл он хорошо.

      9. Воскресенье и в Африке воскресенье

      В воскресенье всё посольство выезжало на озеро. Взяли и меня. Находилось это озеро в горах в очень неинтересном лесу. Неинтересном потому, что был он высажен каким-то скучным лесником. По линеечке. Геометрия просто угнетала. Взрослые устраивались на шезлонгах и привезенных из дома стульях, втыкали в землю зонты. На землю предпочитали не садиться: Африка! Дети пытались залезть в озеро, взрослые их не пускали: посольский врач не рекомендовал. Но некоторых взрослых смельчаков это не останавливало.

      Начальство расположилось под большим зонтом на раскладных креслах.