Последний ход за белой королевой. Олег Агранянц

павильоне. В таких обычно размещаются салоны автокомпаний. В центре зала стоял огромный «Хаммер», вокруг – бревна, так много бревен, что «Хаммер» казался океанским лайнером, вокруг которого толпятся баржи с лесом. Лес присутствовал везде: на стендах, на полках.

      Котомцев был здесь не первый раз:

      – Каковы инструкции, шеф?

      – Познакомь меня с дежурным подготовительного комитета.

      – Будет сделано.

      Он уверенно повел меня в кабинет, где восседал тщедушный европеец.

      – Эжени Лобòв, – представил он меня, – крупный специалист по обработке окуме, махагони и эбенового дерева.

      Европеец посмотрел на меня мутным взглядом уставшего человека и начал нудно и быстро по-английски излагать цели конгресса. Несмотря на мой весьма посредственный английский, я понял, что язык Шекспира у него какой-то странный.

      – Вы из Канады? – спросил я.

      – Я из Канберры.

      Он поднял голову, посмотрел на меня и, решив, что перед ним абсолютный дебил, пояснил:

      – Это Австралия.

      Он продолжал говорить и так часто употреблял слово «timber» (бревно), что меня так и подмывало спросить его, не добрался ли он из Австралии до Африки на Кон-Тики.

      В кабинет входили какие-то люди, подсовывали ему какие-то бумаги. Он смотрел, что-то объяснял, подписывал. Наконец один принес бумагу, судя по всему, совершенно безобразную с его точки зрения. Негодованию уроженца страны кенгуру не было предела. Он вскочил и, не извинившись, исчез. Я счел за благо исчезнуть тоже.

      – Куда теперь? – спросил я Котомцева.

      – Подождите меня в зале. Я принесу буклет участника.

      Он поднялся по лестнице на второй этаж, а я остановился около «Хаммера». И в этот момент я увидел выходящую из какого-то кабинета свою соседку по самолету. С ней шли четыре человека. Она что-то внушала им начальственным тоном. Увидев меня, она замерла на полуслове. Потом, простившись со своими спутниками, подошла ко мне:

      – Вы были правы, сапфир у меня действительно кашмирский.

      – И не просто кашмирский. У него редкий для кашмирских сапфиров цвет: васильково-голубой. И это цвет ваших глаз.

      – Вы мне говорите приятные слова, немецкий ювелир.

      – Вы умеете выбирать камни, мадам. У вас прекрасный вкус. И этот топаз…

      На ней было светло-зеленое платье и на руке перстень с огромным топазом.

      – У него такой же цвет, как у ваших волос. Топаз – это камень надежд на случайную встречу. Моряки брали топаз в плавание, считалось, что он выведет их из тумана.

      – Нет, вы определенно намерены меня соблазнить. Осторожно. Я уже в таком возрасте, когда легко поддаются соблазнам.

      – Камни красноречивы. Помните Сафо: «Верьте перстню, которой на женщине, но не ее словам, женщина может лгать, а камни нет».

      – Верю. И Сафо, и вам. Только мы с вами находимся не на выставке камней, а в оргкомитете конгресса по ценным породам дерева. – Она показала на толстое бревно: – Как называется эта порода дерева?

      – Не знаю, – честно признался