Хромые боги. Александр Воропаев

создать можно, – повторил американец, – но человек не сможет им воспользоваться. И причиной тому являются упомянутые парадоксы. Самый очевидный пример: если путешественник во времени отправится в прошлое и убьет своего родного дедушку, то он сам не сможет родиться.

      Все задумались. На лицах всех присутствующих, за исключением мистера Уолтера Кельвина, отразилась напряженная работа мысли.

      – Хм..

      – Это..

      – А значит, не сможет убить своего дедушку, – произнес сыщик.

      – Вот именно… – сказал мистер Оскар.

      – Что-то я… а как же тогда…

      – Здесь парадокс – это причинно-следственная петля, состоящая из последовательных событий, являющихся взаимной причиной существования друг друга и отменяющих предыдущее действие. Таким образом, исключающие сам факт своего существования.

      – Вот поэтому по стреле времени не могут путешествовать люди, – уверенно сказал сыщик. Американец согласно наклонил голову.

      – Как насчет марсиан? – спросил Герберт Уэллс.

      – Марсиан не существует, – сообщил очень уверенным тоном Оскар.

      – Мистер Оскар! – воскликнул писатель, рассмеявшись и воздевая в воздух обе руки. – Да, оставьте нам хоть что-то! Вы компрометируете главную фабулу моего нового романа о войне двух миров.

      – Не имеет значения, – безжалостно продолжил друг мистера Ллойда. – Марсиане, ураниане, сатуряне, жители далеких звезд – все они находятся в этом пространственно-временном континууме и не могут двигаться быстрее или медленнее одного из его измерений – времени. Для этого нужно не принадлежать этой вариации. Находиться в стороне. Вот вы, господин писатель, предпочитаете писать о людях: о людях будущего, о людях, восстающих против марсиан, но почему бы не написать о тех, кто не зависит от времени – тех, кто устанавливает для локальных существ вечные нарративы – условно говоря, о богах?

      – Это очень просто, мистер Оскар, – без раздумий отвечал Герберт Уэллс. – Если бы мне пришла в голову такая идея, то это вновь вышла бы история о людях.

      – Почему же?

      – Потому, что боги пошлы в своем статичном совершенстве. Смертельная скука выдумывать, какие мысли шевелятся в их чугунных головах. Описать их деяния для меня возможно было бы только глазами человека. Комплексующего, шарахающегося от крайности к крайности… ну вы сами знаете, каковы мы. Только и исключительно через личную историю человека. Что, собственно, и делали все древние.

      – А историю о полубогах? – спросил Оскар, твердым ртом.

      – … Тем более, – отмахнулся писатель.

      Господин детектив очень внимательно следил за этим диалогом – практически перебранкой. Пару раз он чуть не вскочил с места от остроты соучастия. На последних словах господина Уэллса он сожалением взглянул на американца.

      – Как он вас, дорогой друг Оскар, – сказал мистер Ллойд. – Что скажите?

      – Думаю, что мы жестокосердные люди, – сказал американец, покойно сложив руки. – Мы ведем отвлеченный