Мёртвые люди – уже не люди. Лина Ди

и пару раз кашлянул. Ещё некоторое время они растворялись в дикой тишине. Мысли мужчин стучались в закрытые черепа, пытаясь вырваться наружу. Но все молчали, как по приказу.

      – Это только начало? – спросил Моро.

      – Да, – голодный, но сосредоточенный Уильям снова взглянул на фотографии. – Чистая работа. Мёртвые беременные женщины – это, можно сказать, двойные убийства, большинство из девушек, как я понимаю, помолвлены, сердца, извлечённые с помощью скальпеля… свежесрезанный цветок, напечатанная записка «1, 2, 3, 4, 5… мёртвым ведь нельзя рожать». Что известно о психологическом портрете жертв?

      – Пока не так много. Мы работаем над этим.

      Лэйн очень медленно перевёл взгляд на Фингела, будто тоже что-то осмыслил.

      – В психиатрической клинике никто не лечился официально. Если кто-то из них и обращался за психологической помощью, это происходило в частном порядке. Но мы уделим этому особое внимание. Спасибо, профессор Юханссон, за…

      Тут Хоггарт вспомнил кое-что ещё:

      – Эта модель… в прессу просачивалась информация, что её изнасиловали, кажется, в прошлом году.

      Опять повисло молчание, которое уже напрягало профессора, и он встал. Тем более что он не любил думать о сложных вещах в присутствии кого-то.

      – Дело совсем непростое. Я готов помогать, чем могу. Если вы сможете держать меня в курсе.

      Профессор, страдавший диабетом, уже почти не соображал от головокружения и, приподнявшись со стула, пошатнулся. Нащупав в кармане брюк конфетку, он засунул её в рот. Шоколад приятно растаял во рту, и тот тяжело вздохнул, собираясь покинуть кабинет.

      – Простите, что задержали вас так надолго, – извинился Хоггарт и улыбнулся на прощанье профессору вымученной улыбкой.

      ***

      Бланшефлёр сидела на террасе, думая о последних убийствах. Девушка не чувствовала себя жестокой, она убивала и раньше, и очень много, к тому же «этих», как и Этьен, действительно считала уже мёртвыми. В силу психических особенностей ей было легче, чем Этьену. Она не испытывала ни к чему и ни к кому эмоциональной привязки, ни о чём не тревожилась, не понимала, что такое страх или печаль, и всегда была уверена в своих поступках.

      Сейчас у них был план, и она действовала не по чьему-то приказу, а во благо нового мира, чтобы остановить распространение генов с испорченной психикой. Она, как и брат, полностью отдавала отчёт своим действиям и к чему они в итоге могут привести. Поэтому такие ярлыки, как «серийные маньяки», их вовсе не пугали. Напротив, они хотели обозначить свой «посыл» максимально чётко, чтобы и другие люди в скором времени могли присоединиться к ним, понимая всю важность этой идеи. Но, по правде говоря, ей просто нужно было убивать. И Этьен предоставлял ей возможность удовлетворять свою потребность.

      Однако пока даже психиатр не мог определить цель убийств и предположить вероятный портрет убийцы. А значит, они реализуют беспрепятственно ещё больше планов,