Вятское вече. Боярин. Владимир Георгиевич Босин

полкаравая хлеба и шмат мяса. Прямо-таки королевская еда.

      Закончив с едой я с удовольствием растянулся на свежей соломе. После кошмарной ночи от еды и тепла потянуло в сон. Проспал до вечера, ко мне никто так и не пришёл. Суки, что за беспредел. Когда организму не нужно бороться за выживание, сразу включаются другие инстинкты.

      Накатила ярость, хотелось начать громить и убивать. Но, успокоившись, я задумался. А в честь чего мне так улучшили камерные условия. Я вспомнил ещё тёплый каравай и отварное мясо. Сомневаюсь, что тут так всех узников потчуют.

      Ответ я узнал утром, мне опять принесли еду, только на сей раз пироги с рыбой. А потом стремительно вошёл посетитель.

      Мы обнялись, Григорий всё такой же, с улыбкой смотрит на меня.

      – Ну что, тать и разбойник. Как докатился до жизни такой?

      Нашлось и объяснение произошедшему.

      Оказывается, что тот подонок, который подстрелил Шуду и хотел прикончить меня, боярский сынок. Он с дружками обратил внимание на мою лошадь. Его папаша пропал некоторое время назад, сгинул в лесу вместе со своим отрядом. Домочадцы уже смирились с несчастьем, благо имелся наследник, который сразу перенял отцовское место.

      А тут вдруг, парень увидел нашу компашку и опознал любимую папашину лошадку, с которой тот никогда не расставался. Вот он и решил разобраться с теми, кто, по его мнению, причастен к исчезновению родителя.

      – Так что получается, что ты тать и убивец. А уж как ты его чуть не прибил, видело масса народу.

      – Так он жив?

      – А куда он денется, правда пока лежит, уж больно хорошо ты его приложил. Но, хорёк, жалобу в вечевой суд он подал. Так что жди, будут разбираться. Я конечно скажу за тебя слово, но это как посадник посмотрит. Понимаешь, этот Иван потомственный дворянин, а у тебя нет никаких грамот, свидетельствующих о твоём высоком положении. Или есть?

      – Не, – я отрицательно мотнул головой, – а как говоришь зовут этого страдальца?

      – Так Иваном Тимофеевичем Вельяшевым.

      У меня забрезжило понимание, – стой, так Тимофей Вельяшев – его отец?

      – Ну да, а ты что, его знал?

      – Доводилось.

      Через десять минут повеселевший Григорий прощался со мной.

      – Значить, придёт человечек один, он бывший писарь в разбойном приказе. В своём деле разбирается добре, всё, что рассказал мне, обскажешь ему. А мы ещё поборемся, эта семейка тут многим поперёк горла встала. А я тебе обеспечу достойное твоему положение сидение, – и Гриша неожиданно заржал.

      Вот же конь, у человека беда, а ему развлечение.

      На этом свиданка закончилась и я остался один, со своими мыслями.

      Вот теперь всё понятно, я помню это имечко, барин Тимофей Вельяшев. Так пленный разбойник назвал своего хозяина, сложившего буйную головушку на стезе грабежа от стрелы моего Шуды. Вон оно как в жизни, такая же стрела забрала и жизнь моего товарища от сына бандита. Интересно, сынок участвовал в папашиных делишках? Уверен, что да, такое не утаишь.

      Человечек