Эх, Малаховка!. Книга 2. Колхоз. Елена Поддубская

у них тут дороги, пожарные приедут в лучшем случае, чтобы зафиксировать пепелище. Понятно, что прыгать будем в окна.

      Но тут проскрипел нудный голос Гофмана:

      – А про железные решётки Вы что забыли? – спросил он Ветрова. Горобова, которая слышала о такого рода защите в первый раз. Посмотрела на заведующего кафедрой с благодарностью; впервые дотошность Владимира Давыдовича носила положительный вектор направленности. Затем посмотрела на председателя. Николай Петрович был, похоже, застигнут вопросом врасплох, ибо нахмурил лоб:

      – А разве их не спилили?

      Гофман медленно и внятно покачал головой, отрицая. Председатель скоренько прошёл в одну из ближайших комнат, удивлённо подёргал за железные разводы решёток, сморщил нос:

      – Это я завтра же сварщиков подгоню. Пережитки прошлого, – улыбнулся он Горобовой, извиняясь. Про детали этого самого прошлого уточнять не стал, попросил Штейнберга и Ячека, хвостиками проследовавшим за начальственным корпусом в комнату, подёргать окна снаружи; вдруг, да откроются. Хотя что это меняло при наличии защитных железяк на окнах? Но спорить рассудительный Юлиан Соломонович, украинец по паспорту, не стал. Он кивнул Мише и ребята вышли наружу, где, со стороны террасы, попробовали вышибить окна плечами. Рамы заскрипели, но не поддались.

      – Изнутри будет проще выбить, когда спилят решётки, – доложил Юлик, вернувшись. Ячек подтвердил.

      Разрулив и этот вопрос, Горобова попросила Ветрова выделить ей комнату одной. Таковая мигом нашлась почти напротив выхода из здания. Тут же лишние кровати были вынесены из неё пока в коридор; на улице вовсю хлестал дождь. Решили оставить кровати и матрасы как есть, на случай, если придётся доукомплектовывать некоторые комнаты. И не зря: такой случай представился почти тут же.

      Старшекурсники «забили» за собой комнату, где предполагалось место и для Шумкина, который должен был прибыть на днях. Галицкий заботливо постелил на кровать Миши матрас, сходил для него в бытовую комнату за подушкой и одеялом. Стальнов, Добров и Попович принесли постельное бельё для всех. В другой комнате поселились Шандобаев, Малкумов, Попинко, Соснихин и Савченко. Ячек и Штейнберг, задержавшиеся на входе, оказались лишними и примкнули к совсем незнакомой им компании штангистов. Миша сразу потух взглядом; ему очень хотел поселиться рядом с Сериком и Арменом, Юлик, глядя на громкоголосую компанию тяжелоатлетов, озлобился и замкнулся. Шутки тяжеловесов, рядом с которыми коротышка Штейнберг комплексовал, тут же показались хоккеисту примитивными, даже пошлыми. Бросив свои вещи на сетку кровати и притащив матрас, Юлик побрёл в кладовку снова, за бельём, разглядывая по пути комнаты и опрашивая кто с кем живёт. Кириллов и Кирьянов, заселившиеся с бегунами, предложили Юлику одно место. Оглянувшись в сторону комнаты, где остался понурый Ячек, Штейнберг отказался переехать к средневикам. Получив