Эх, Малаховка!. Книга 2. Колхоз. Елена Поддубская

Станевич, и тут же дала отмашку Юлику, державшему две сумки сразу: свою и девушки, – Грузи давай, а я пошла занимать места.

      Всем сразу было объявлено, что задняя дверь открыта только для загрузки багажа, после чего будет заблокирована, а вход и выход пассажиров предполагался только через переднюю.

      – Ишь, захотела! Здесь тебе не Венгрия, а у нас, – обиделся шофёр на слова Иры, – Туда, куда я вас везу, и этого много. Там только лошадь с телегой хороша. А она – «икарусы», – мужчина скопировал недовольное лицо Станевич, но тут же упёрся в жёсткий взгляд Юлика. Поняв по сощуренным глазам, что сказал лишнее, шофёр решил реабилитироваться и кивнул в сторону спортсменки, уже скрывшейся в автобусе, – Красивая. Одна фигура чего —ух!

      – Фигуристка, – коротко объяснил Юлик, тут же извинив мужичка, и закрутил головой, осматриваясь, – Слышь, дядя, а мы через сколько поедем? Покурить бы успеть, – Юлик нащупал в кармане куртки пачку «Столичных».

      – Так кури тут, племянничек. Кто не даёт? – закидывая сумки, шофёр отвечал громко, не понимая сложности ситуации, и начал соображать только тогда, когда Штейнберг зашипел:

      – Ты что, дядя? Без ножа режешь. Мы же – спортсмены, а не какие-то там автодорожники или «стали и сплавов», – из крупных ВУЗов Юлиан вспомнил только эти: МАДИ и МИСС. Отчего-то по названию казалось, что там студенты только и делают, что курят. Штейнберг огляделся, объясняя, – Нам курить нельзя – спортивный режим, – Юлиан ещё раз внимательно осмотрелся, не услышал ли кто слов водителя, но ничего подозрительного не увидел. Одни преподаватели были заняты водой и провизией на дорогу: тётя Катя развозила на тележке приготовленный сухой паёк и небольшие пластиковые канистры воды. Другие – просто стояли кучками и переговаривались с озабоченным видом, обсуждая предстоящую дорогу, да и вообще всю практику. Юлик выловил взглядом из толпы Соснихина и с намёком кивнул за автобус. Миша ответил одними глазами, скосив их за деревья на заднем плане. Именно за них парни незаметно улизнули. Посадка продолжалась. Шофёр, усмехнувшись словам конькобежца, размышлял про себя хороший парень спортсмен или нет, раз курит. Поговаривали, что в сборной страны по хоккею вообще все курят. А они – олимпийские чемпионы. Что уж тогда с этих жмуриков брать. И подумав, шофёр решил, что особо хороших в колхоз не посылают. Но все же сомнение точило и мужчина решил спросить при случае дорогой про курение и результат хотя бы вон у того пузатого мужичка, которого все звали Коржиком. Кажется, он был тут ректором. Шофёр посмотрел на суетливого Блинова. Студенты тем временем уже почти расселись. Редко кто бегал от одного автобуса к другому, выискивая удачную компанию. Таковой считалась любая, где не было парторга. Даже с грозной Горобовой ехать было веселее, чем с занудливым Владимиром Ильичом, способным в любой момент не просто придраться к кому-то, но и с негативными последствиями для избранного.

      Наконец ЛиАЗ, в который погрузились преимущественно легкоатлеты