Петербургский сыск. 1874 год, апрель. Игорь Владимирович Москвин

не стал противиться, присел так, чтобы в любую секунду готовым вскочить, – итак, любезный, как твоё имя—отчество?

      – Иван Иваныч, – совсем тихо пробормотал Степанов.

      – Иван Иваныч, значит, – Путилин знал, как разговаривать с такими людьми, занимающими должность без чина, поначалу немного строго, чтобы тот почувствовал неудобство, а уж потом можно вытаскивать маленького человека из раковины, в которой тот прячется, – меня можешь звать Иваном Дмитриевичем.

      – Да как я смею, – и впервые, как вошли в залу, поднял взгляд на Путилина.

      – Давно служишь на станции?

      – На этой с первого дня.

      – А до этого?

      – В Петербурге при Варшавском вокзале.

      – Отчего сюда переехал?

      – У меня семейство, а здесь жалование почти на треть выше.

      – Понятно. Значит, в этих краях всех знаешь?

      – Не то, чтобы всех, но знаю, вот Его Высочеств…

      – Об Их Высочествах поговорим позднее. А теперь меня больше интересует, не встречал ли убитого ранее? – Вопрос был задан с умыслом, Путилин и так знал, что Иван Иваныч не мог разглядеть убитого, тем более голова с порезанным лицом найдена в другом месте.

      – Я, как споткнулся об…

      – Тело, – подсказал Иван Дмитриевич.

      – Так точно, – торопливо произнёс Степанов, – тело. Сперва не понял, что это, а как склонился над ним, так сердце едва из груди не выскочило, пока бежал.

      – Скажи, а часто ты той дорогой ходишь?

      – Нет, – и прикусил губу.

      – Говори, братец, – в голосе Путилина звучали участливые нотки, которые переросли в настойчивые, – все одно разузнаю, уж лучше от тебя.

      – Я там хожу, когда меня в гости иной раз заносит.

      – Вчера вечером и был такой день.

      – Совершенно верно.

      – Выкладывай на чистоту, что это я должен из тебя всякое слово тянуть клещами.

      – Здесь неподалёку вдова живёт, вот я грешен, к ней и похаживаю.

      – В прошлый раз, когда был?

      – С неделю будет.

      – Почему так рано на службу шёл?

      Степанов покраснел и снова упёрся взглядом в пол.

      – Ну?

      – Полаялись мы, – выдавил из себя Иван Иванович, – слово за слово, вот я и хлопнул дверью.

      – Верхнее платье она привела в порядок?

      – Она, – Степанов погладил рукой по колену, – хозяйственная она.

      – А что семья? – Иван Иваныч обиженно засопел. – Да, не моё это дело в семейных делах разбираться, – успокоил его Путилин, – мои мысли более занимает убиенный. Значит, ничего добавить к делу не можешь?

      Степанов неопределённо пожал плечами.

      – Так—так, а кто этой дорогою ещё ходит?

      – Не знаю, – задумался служащий, – там сколько живу, никого не встречал.

      – Понятно, а как тело обнаружил?

      – Да как, – удивился вопросу Иван Иваныч, вроде бы уже сказал, – полаялись, я оделся, домой идти поздно, так я сразу на станцию,