Петербургский сыск. 1874 год, апрель. Игорь Владимирович Москвин

тебя он звал?

      – Не—а, – икнул безымянный.

      – Тебе, Васька, повезло, – и Гришка понизил голос, приблизив лицо к уху собеседника, – что вчера в участке ночевал, не то вся полиция на ногах, убийцу ищет.

      – Убийцу? – Поперхнулся Васька и, хотя его не было видно в темноте, но даже Миша почувствовал, как тот побледнел.

      – Вот так—то, ты глазищи свои залил, кабы самому в участок внову тебе не попасть.

      – Да что я? Я ж ничего…

      – Оно так, а ты потом этим расскажи, что с Голдышем не был, а он, гад, ухлопал птичника с Мытнинской.

      Васька присвистнул.

      – За Петькой крови никогда не было?

      – Не было, а ныне вот целая река. Говорят всего чуть ли не на куски порезали.

      Да ты что? Вот он мне червонец и отвалил, видно большой куш там взял. То—то я только Петьку встретил, а других нету сегодня.

      – Так он не один там был?

      – Не, с ним еще двое. Помнишь, утром на Сенной мы Кузьку Добрянского встретили, в пальто новом, сапогах.

      – Это какой Кузька?

      – Тот, что любит трубку сосать. Я ж и удивился, что всегда потёртый ходил, а тут пальто справное, сапоги кожаные, – и Васька покачал головой, то ли от зависти, то ли от досады, что на работу с Голдышем не пошёл.

      – Повяжут их, вот тогда радёшинек будешь, что с ними не пошёл.

      – Да кто их повяжет? Участковые, что ли? Так они дальше своего носа ничего не видят.

      – Говорили, Путилин приезжал.

      – Ну, от него подальше надо быть, он, как конь, землю роет.

      – Ты сегодня куда? – Спросил Гришка.

      – К Машке поеду, раз деньги появились. Давненько у неё не был.

      – Ладно, Васька, а я к себе.

      И собеседники разошлись в разные стороны.

      Миша подозвал агента, чтобы тот помог доставить в сыскное Ваську, который не успел сообразить, как оказался в коляске, зажатый между двумя незнакомцами.

      – Э, полегче, – попытался вырваться, но вновь был усажен на скамью, а один из незнакомцев, тот что помоложе прошипел сквозь зубы:

      – Ещё раз дёрнешься, по шее получишь. Понял?

      – Понял я, понял, – Васька так и просидел тихонько между незнакомцев, только все гадал, куда его везут, пока не проехали по Троицкому мосту, только здесь он понял, что везут в сыскное отделение. Васька успокоился, за ним больших дел не числилось, а к Голдышеву злодеянию он отношения не имел.

      Миша сошёл с коляски первым.

      – Прошу, – и на губах промелькнула улыбка.

      Васька засопел, оглядевшись по сторонам, видимо хотел рвануть от сыскных агентов, но посмотрев на Жукова и прохаживающегося рядом полицейского, решил не испытывать судьбу и покорился ее течению.

      – Иван Дмитрич у себя, – Миша поинтересовался у дежурного чиновника.

      – Да.

      Миша тихонько подтолкнул в спину Ваську.

      – Что стоишь? Поднимайся по лестнице.

      У двери кабинета начальника сыска Жуков