Граф Грей. Николай Семченко

Флай отличалась веселым нравом и была невероятно любопытной. Она, видимо, работала в какой-то компьютерной фирме, имеющей круглосуточный выход в Интернет. По крайней мере, Флай могла мониторить за чатом, сидеть в нем часами, болтая о том-о сем, а в общем ни о чем. Она, конечно, не удержалась и спросила Кисулю:

      – А чего это ты вдруг захотела мужчиной стать?

      – Чтоб ты спросила! – отрезала Кисуля. Она недолюбливала Флай, а почему – и сама не знала. Может быть, потому что большеглазая хорошенькая Флай, миниатюрная, как гейша из Киото, не прикладывая никаких особенных усилий, возбуждала интерес мужчин, что Кисуле не всегда давалось просто.

      – А ты не боишься Лао Цзы? – не унималась Флай. – Вдруг он заманит тебя в какую-нибудь ловушку и продаст в Китай? Будешь там секс-рабыней…

      Кисуля презрительно фыркнула и, возмущенно подергивая пушистым хвостиком, выпрыгнула из окна комнаты на улицу.

      Проводив её долгим взглядом, Николай Владимирович собрался было переключиться на Microsoft Word: он с самого утра писал статью, которая никак не получалась. Но тут в чат вошел Покойник.

      3.

      Дьяволенок в этот день тоже водил перышком по бумаге. Черный «Паркер», подаренный коллегами, легко скользил по белому листу, оставляя за собой вереницы стремительных слов с наклоном вправо. Его письмо напоминало текст старательного каллиграфа: каждая буква выписана четко, с положенными нажимами, и расстояния между словами, казалось, были выверены до сотой доли миллиметра. Но рука Дьяволенка порой вздрагивала и чуть-чуть сбивала весь строй. Он досадливо морщился и, секунду-другую помедлив, продолжал писать:

      «…В терминале международного аэропорта было душно и многолюдно. В железобетонной коробке, отделанной пластиком, алюминием и застекленной новомодным тонированным стеклом, надсадно гудели кондиционеры, явно не рассчитанные на почти тропическую влажность и сорокоградусную жару славного города Ха. Узел галстука сдавливал мне шею, рубашка липла к мокрой спине, и я то и дело промакивал испарину лба носовым платком, с ужасом думая, что вот-вот Она увидит перед собой мокрую курицу вместо орла, каким я, наверно, рисовался в её воображении. И от этой мысли потел ещё больше.

      Её самолет уже совершил посадку. Об этом жизнерадостно сообщила аэропортовская дикторша сразу на трех языках – русском, английском и китайском. Оставалось только ждать. Ждать, пока мои друзья договорятся с пограничниками и таможенниками. Её самолет летел по маршруту Сан-Франциско – Владивосток, и у этого рейса была промежуточная посадка в Ха.

      Транзитных пассажиров оставляли в так называемом «накопителе», и они пребывали там, пока не объявляли посадку на рейс. Выйти за пределы этого зала ожидания означало нарушение государственной границы. И войти к ним – тоже нарушение. Но у моих друзей в терминале были какие-то свои «ходы», и они пообещали договориться с кем надо, чтобы я всё-таки Её увидел. Вот уж поистине: не имей сто рублей – имей сто друзей.