Судоходство в пролет. Алексей Смирнов

осложнилось тем, что электрический мой тесть подключил ее напрямую к проводу, который в стене, без розетки. А сверху построили кухню-буфет с ящиками.

      Так что Ленгаз обрадованно пообещал мне отключить на выбор либо газ, либо свет, потому что ломать мебель не имеет права.

      Но ломать не пришлось, ибо провод все-таки обнаружился.

      И я его перекусил.

      Огромными прабабушкиными ножницами. От прабабушки в доме после ремонта уже ничего не осталось, кроме ножниц, но они оказались посильнее некоторых современных проводов.

      Вот ведь умеют устраиваться некоторые люди. Год назад тестя благодарили за подключение провода. А сегодня его благодарили за телефонные подробные указания насчет перекусывания провода.

      Подключил – совершенно прав, и перекусил – снова молодец.

      Благая весть

      Справедливости ради можно написать и о теще. Я напишу о дядиной.

      Она представляла собой квинтэссенцию, но я еще не решил, чего именно. Во всяком случае, не квинтэссенцию тещ, потому что моя собственная добродушная клуша – в отличие от тестя – опровергает универсальность.

      Это была безобидная на вид старушка, ходившая с поджатыми губами и заподозрившая мою маму, когда мы гостили у дяди, в краже своих трусов.

      Дядя желал теще смерти.

      Задолго до того, как феминистки ополоумели и вошли в силу, она сидела и важно заявляла:

      – Мужик бабе не нужен. Мужик требуется, чтобы ребенка родить. Понадобился мужик – пошла к ларьку и взяла любого.

      Сама она похоронила двоих или троих.

      Когда дядя собирался в магазин и спрашивал, что там такое купить, теща отвечала ему стереотипно:

      – А что купите, то и жрать будете, а ничего не купите – ничего жрать не будете.

      Дядя пил мертвую и молился. Однажды теща, которой было уже за восемьдесят, схватила тяжелый грипп и лежала без памяти с температурой за сорок. Она поправилась, и дядя бесновался, таращил глаза и потрясал кулаками:

      – Я на цыпочках ходил!… боялся спугнуть!

      Она померла лет в девяносто. И явилась во сне моему брату, который рассказывал:

      – Бабка приходила. Просила: здесь жарко. Найди мое красное шерстяное платье в шкафу…

      – А он и не знал, что у нее такое платье висит в шкафу! – тянул мой дядя, хмуря брови. Обмирая от восторга, воображая место теперешнего обитания тещи, он задумывался о загробной жизни. – Что-то есть, – приговаривал он сладострастно и недоверчиво, цепенея при виде адских картин. – Что-то есть…

      Чем занят Бог, покуда черт дремлет

      Вышел на улицу.

      Свидетельница Иеговы уже караулила меня у водосточной трубы.

      Она хотела, чтобы я тоже стал свидетелем, а если откажусь, то обвиняемым.

      Я быстро прошел мимо. Когда ко мне обратились с вопросом о Боге, я привычно отрекомендовался сатанистом.

      Это не смутило свидетельницу. Вдогонку мне понеслось увлеченно-надтреснутое:

      – Так