Обратная сторона Мебиуса. Мария Фомальгаут

надо думать, как выбираться отсюда. В город. Знать бы еще, в какой стороне этот город. Сам виноват, географию учить надо было, да кто ее когда учил, эту географию, кому она нужна. Хотя нет, география тут не при чем, на глобусе русским по белому нарисовано, что нет в мире ничего кроме города, от северного полюса до южного, от Аляски до Мадагаскара, от Огненной Земли до Гренландии – один бесконечный город.

      И ни про какие снега, ледники, вечные ночи и вечные холода никто никогда не говорил.

      – К вам посетитель.

      Пресс Эни Кей кивает. Он знает этого посетителя. Хорошо знает.

      – Пусть войдет.

      Посетитель заходит, чуть замирает на пороге. Пресс пожимает ему руку жестом начальника.

      – Ну что… гонорарчик можете получить…

      – За Найта? – спрашивает квадратный человек.

      – За него. Молодчина. Только грязновато работаете, ну что такое, застрелен у себя дома. Тут ежу понятно, дело нечисто. Нет, чтобы помягче, уснул и не проснулся, сердечный приступ, все такое, любим, помним, скорбим…

      – Но…

      – Ну, это я так. Вам, конечно, виднее, я-то не спец…

      – Но… господин директор…

      – Я за него.

      – Я… – квадратный человек бледнеет, – никого… не… убивал…

      Не теряем лицо. Делаем хорошую мину при плохой игре. Улыбаемся и машем. Пресс пожимает руку жестом начальника, выпроваживает гостя за дверь. Глотает две таблетки Позитива, думает, добавляет еще одну.

      Нужно что-то делать. Пресс не знает, что. Когда раньше не знал, что делать, звонил отцу. Это было раньше. Сейчас отцу не позвонишь, на тот свет роуминг до сих пор не доходит.

      Пресс перебирает номера, случайно натыкается на номер мачехи. Джабриэлла Рододендрон, Пресс про себя звал ее Джабой, и в телефоне записана как Джаба, хорошо, не видит никто. Пресс попробовал вспомнить, когда последний раз говорил с мачехой. Никогда. Звонить не хотелось, но черт побери, надо было что-то делать…

      Длинные гудки…

      – Алло.

      – А… День добрый, Джабриэллу я могу услышать?

      – А… убили ее.

      – К-как убили?

      – С-сегодня… застрелили… в спальне… – девушка, должно быть, служанка, всхлипывает, ей бы сейчас Успокой вперемешку с позитивом, тройную дозу… и Пресс Эни Кею тоже.

      Трубка выпрыгивает из рук…

      Ван Клик уже не пытается отладить сердце, все равно не умеет. Сколько ни говорили что-то там, в школе, это должен знать каждый, все такое, Ван Клик только отмахивался, зачем я это буду знать, как будто врачей нет…

      Ван Клик оглядывается, зовет на помощь, голос тонет в метели.

      Глюк…

      Нет, не глюк. Вот она. Пирамида. Там, на горизонте, стоит, полуприсыпанная снегом. Но вроде бы мигает, вроде бы работает. Только бы не получилось так, что идет Ван Клик к пирамиде и натыкается на табличку: НА РЕМОНТЕ

      Ван Клик идет к пирамиде. Не идет – ковыляет. Не ковыляет – ползет. Через метель.