Кликуша. Екатерина Шитова

зажгла керосиновую лампу и, увидев, что Прасковья вся почернела, и изо рта ее идет пена, закричала от страха, упала на колени рядом с дочерью, не зная, как ей помочь.

      – Прасковья! Доченька! Да что же это такое? – закричала Зоя, обхватив ладонями черное лицо дочери.

      И тут вдруг Прасковья затихла, тело ее обмякло, судорога ушла. Она взглянула на мать, оттолкнула ее, вскочила на ноги и забилась в темный угол.

      – Это я Машку убила! – захохотала Прасковья, страшно округлив глаза.

      Зоя сидела на полу перед дочерью бледная и напуганная. Она была уверена, что сердце ее вот-вот разорвется от страха.

      – Что ты такое говоришь, доченька? Что с тобой, моя Просенька? – тонким голосом проговорила Зоя, пытаясь сдержать рыдания, подступающие к горлу.

      – Я! Я Машку убила! Она в овраге живая еще была, а я ее взяла и задушила! – Прасковья присела в углу, вцепилась растопыренными пальцами в волосы и закричала, – Дура она была. Зачем таким дурам жить?

      Прасковья принялась хохотать, как сумасшедшая. А когда голос ее охрип, она осела в углу и закрыла глаза. Зоя долго не решалась встать и подойти к дочери. Она тихо плакала, закрыв лицо руками. А потом услышала, как старуха завозилась на своей кровати. От испуга она совсем позабыла о ней! Она поднялась с пола и присела рядом с матерью, которая уже два года не вставала с кровати. Лицо старухи оставалось абсолютно спокойным. Она пожевала беззубой челюстью, а потом произнесла:

      – Кликуша она.

      – Что? – Зоя взглянула на мать непонимающим взглядом.

      – Кликуша, – повторила старуха, – бес в нее вселился в лесу, разве не видишь? Теперь он внутри нее сидит и из нее кликает.

      Зоя вытаращила глаза от удивления.

      – Это что же, получается, Прасковья Машу убила?

      – Бес врать не станет. Только это не Прасковья была. Это бес ее рученьками Машку погубил, – прошепелявила старуха.

      – И что теперь делать? Как этого беса прогнать? – тихо спросила она, склонившись над матерью.

      – Никак ты его не прогонишь, – недовольно ответила старуха, зевнула, широко раскрыв рот, и снова, кряхтя, отвернулась к стене, – сколько кликуш видела, ни одна от беса избавиться не смогла.

      Зоя осторожно подошла к дочери и, убедившись, что та уже крепко спит, подхватила ее под руки и уложила обратно в кровать.

      ***

      Три дня после случившегося Прасковья провела в постели. Она лежала на подушке, смотрела в потолок и не шевелилась, словно окончательно превратилась в тряпичную куклу. Мать кормила ее с ложки, переодевала, заплетала ей косы. Но на четвертый день жизнь и сознание вернулись к девушке. Она поднялась с кровати и заправила ее, потом подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в дряблую щеку.

      – Говорила же, оправится. Что с ней, молодой кобылой, будет? – проворчала старуха.

      Зоя вошла в комнату и ахнула, увидев, что дочь, улыбаясь, смотрится в зеркало.

      – Алексей еще не приехал? – спросила девушка, как ни в чем не бывало.

      – Нет еще. Сегодня обещался, – растерянно ответила мать, прижимая