Кащеева цепь. Михаил Пришвин

но, как бы вспомнив и одумавшись, говорит:

      – Отгадаешь загадку – скажу, не отгадаешь – никогда не смей ко мне соваться с вопросами, не будь сам дураком и сам догадывайся.

      – Какую же загадку?

      – Как перейти непереходимое болото?

      – Неправильная загадка: непереходимое нельзя перейти.

      – А вот и можно, отгадывай, буду считать до двенадцати: раз, два, три, четыре…

      – Может быть, зимой на лыжах?

      – Молодец! – сказал дядя и так лицом просветлел, что осветил и капитана.

      – Кто же эти странные люди?

      – Шпана, – сказал дядя. И на немой вопрос ответил: – Таежные жители: разбойники, воры, всякая рвань с волчьими билетами.

      – Куда же вы их везете?

      – К себе везу, пароходы строить.

      – Но ведь они же с волчьими билетами?

      – Ну так что? Ты же сам с волчьим билетом. Понял? Больше ты меня не спрашивай и сам догадывайся. Теперь ты отгадай мне другую загадку: первое ра, второе ки, что будет в целом?

      – Раки, дядя.

      – Ну, пойдем есть раков.

      Чистит рака, а сам прислушивается, – на носу начинают кричать: «под табак», три, три, два с половиной, и как крикнули «два!» – что-то зашипело и затрещало на дне парохода. Астахов бросает раков, выскакивает на палубу и мигом, заметив наседающую на корму парохода баржу, кричит растерянному капитану:

      – Полный ход! Капитан кричит в машину:

      – Стоп!

      Астахов тигром бросается в штурвальную, схватывает капитана, швыряет за борт и кричит в машину:

      – Полный ход!

      Пароход срывается с мели. На полной воде равняется с баржей, с борта на борт перекидывают трап. Астахов идет туда, на баржу, его окружает шпана.

      – Есть у вас, кто может управлять речным пароходом?

      Выходит невзрачный человек желтого цвета, покрытый веснушками.

      Астахов его мгновенно оглядывает, сразу что-то понимает и спрашивает:

      – Политика? Желтый кивает головой.

      – Становись капитаном.

      Возвращается на пароход, принимается опять за раков, совсем даже и не спросив, достали из воды прежнего капитана или он утонул… Но это Алпатову кажется так странно: в большом деле трудно одной рукой бросать, другой то же спасать. Астахов бросал, конечно, зная, что другая рука должна вытащить из воды капитана. После раков князь сибирской шпаны, довольный, чувствуя каким-то шестым материнским чувством, что новый капитан ведет пароход очень хорошо, принимается учить из буквы А статью Абиссиния.

      От всего чувствует себя Алпатов тем сморщенным темным комочком, который остается, если шилом проткнуть детский красный резиновый воздушный шар. И ему кажется, что все так возле тайги. Вон там на берегу тоже мечется между пнями какое-то существо, похожее на человека, машет руками, а пни огромных деревьев залиты черной водой, и черная вода курится белым паром; далеко эти пни куда-то уходят, до горизонта, и там, на горизонте, синяя полоса не тронутой топором тайги, но тоже, наверно,