Кащеева цепь. Михаил Пришвин

по щекам: вот тебе, вот тебе!..

      – Молодец, свалил Голиафа! – одобрил весь восьмой класс.

      В это время звякнул камертон инспектора и запели: «Царю небесный…»

      – «… иже везде сый!» – подхватил Курымушка, стараясь как бы спрятаться от инспектора громким пением.

      Но это было напрасно. Как только певчие дотянули: «… твое сохраняя крестом твоим жительство», – Обезьян обернулся и сказал:

      – Рюриков и Алпатов за драку на молитве отправляются в карцер, – там они могут драться весь день.

      Сказав это, Обезьян сам первый засмеялся, а за ним, доставляя ему удовольствие, засмеялась и вся гимназия, и у Зайца по всему лицу пошли мелкие бороздки, будто лицо его было полем, по которому неумелой рукой пахарь накривил бог знает сколько борозд и огрехов.

      Карцер был просто пустой класс. Рюрик и Курымушка сначала сели, как враги, в разные концы. Однако молчание в пустом классе было непереносимо.

      – Ты за что меня ударил? – спросил Курымушка.

      – Я нечаянно, – ответил Рюрик. – А ты меня за что?

      – За то, что ты меня нечаянно.

      – Ну, давай мириться.

      – Давай!

      Враги помирились и сели рядом.

      – Ну-ка, посмотри эту штуку, – сказал Рюрик.

      И вынул из кармана настоящий шестизарядный револьвер. Мало того, он сказал, что отец его – офицер и дома у них еще есть три револьвера, четыре охотничьих ружья, три сабли.

      Из того же кармана, где был револьвер, Рюрик вынул жареную навагу, очень пострадавшую от падения. Пощелкали револьвером, закусили навагой. Курымушка, достав из ранца любимую свою книгу «Всадник без головы», спросил:

      – Не читал?

      – Нет, не читал.

      – Ну, брат, что теперь с тобой будет! И зачитал ему.

      Прошел и час и два. Читали напеременку, и так, будто сами там, в Америке, все и переживали, без отрыву на все пять часов, не слыхали звонков, не заметили, как Заяц ключ повернул в двери: им хоть бы и совсем не выпускали, хоть бы так и всегда жить.

      – Знаешь что, – сказал на улице Рюрик, – давай-ка завтра на молитве опять подеремся.

      – Рано, – ответил Курымушка, – дня два поучимся, а то выгонят.

      – Нас с тобой все равно выгонят.

      – Ну?! – удивился Курымушка.

      Эта мысль ему еще не приходила в голову, и он про себя решил этим заняться, но сейчас из осторожности сказал:

      – Все-таки, брат, лучше денька два погодим.

      Дома он засел учить географию. Задано было нарисовать границы Америки. И вот когда он рисовал по атласу и заучивал названия, вдруг такие же названия пришли ему из «Всадника без головы», и стало представляться, будто он продолжает путешествовать с Майн-Ридом.

      Долго он провозился над этим приятным занятием и сам даже не знал, выучил он урок или не выучил.

      На другой день, как всегда, очень странный, пришел в класс Козел; весь он был лицом ровно-розовый, с торчащими в разные стороны рыжими волосами, глаза маленькие, зеленые и острые, зубы совсем черные и далеко брызгаются слюной, нога всегда заложена за ногу, и кончик