Брак по-тиквийски. 3. Ни минуты покоя. Натали Р.

всему этому научишь?

      – Увянь! – осадила она его. – Какой еще сын? У нас будет девочка.

      Ильтен повел плечами. Он в это не верил. Мало ли что там старой ниаеннке в голову взбрело.

      Дени был счастлив. Кушал без капризов, спал без задних ног, почти не доставляя хлопот. У Ильтенов ему ужасно нравилось. Он вдоволь расходовал энергию, и никто его за это не ругал. Наоборот, говорили, что он на правильном пути, чтобы стать настоящим мужчиной, а не слабаком.

      Но пару раз он все же заставил побеспокоиться. Чуть ли не в первую декаду неосторожно сел на паяльник. Случись такое ближе к концу лета, Тереза вообще не придала бы инциденту значения. Штаны – в утиль, попу – в таз с холодной водой, а наутро – на тренировку: небольшой ожог – не повод пренебрегать физической нагрузкой. Однако в тот момент Дени еще не привык к особенностям воспитания у госпожи Ильтен, расплакался. Господин Ильтен, испугавшись, порывался тут же завести машину и ехать в город к доктору.

      – Где его документы? Скорее! Хэнк нас убьет, если что-то окажется не в порядке.

      – Ну-ка усохни! – строго произнесла Тереза. – Что за паника? Ты мужик или кто?

      – Вот именно! Тебя, как чужую женщину, Хэнк вряд ли тронет, а меня точно убьет!

      – Рино, уймись. – Тереза призвала все запасы терпения. Не орать же на мужа, когда он и без того готов в обморок упасть. – Хэнк – военный, а не дизайнер какой-нибудь или визажист. Он отлично знает, какой должна быть рана, чтобы о ней стоило беспокоиться. Сейчас лопушок приложим, до свадьбы заживет.

      Ильтен все-таки настоял на том, чтобы лопушком не ограничиваться. За консультацией отправились к Алисанте, как опытной матери. Ильтен тащил хнычущего Дени на руках. Тереза пребывала в уверенности, что пацан давно бы успокоился, если бы Ильтен так драматично не переживал.

      Алисанта, приласкав мальчика, осмотрела место ожога и назначила лечение:

      – Ага, тут лопушок надо приложить. И ложечку глинтвейна внутрь. Завтра будет, как новенький.

      Ильтена тоже пришлось отпаивать глинтвейном. Но этот напиток никогда не был у старушки в дефиците.

      Второй раз случился, когда они катались на лодке. Солнце, блики на воде… Дени гонялся за солнечным зайчиком и допрыгался. Кувырнулся в воду, слишком далеко потянувшись.

      – Держи весло, пацан! – заорал Ильтен, чувствуя, как снова разгорается боль в груди.

      Но Дени не ухватился за весло. То ли не слышал, то ли просто не мог. Тереза не сразу сообразила, что он не умеет плавать. Конечно, никто же его не учил! Отец ему даже купаться в озере не разрешал. Вот малец и растерялся, не понимает, что делать. Сквозь прозрачную воду было видно, как Дени, вытаращив полные ужаса глаза и нелепо барахтаясь, идет ко дну. И за волосы уже не поймать, мгновения упущены.

      Тереза выругалась – теми самыми словами, которые в свое время показались Ильтену хорошо подходящими для выражения экспрессии, но были строго ею запрещены. Скинула куртку и сапоги и, не успел Ильтен сказать «ах», прыгнула в воду.

      Сердце