Крылья нетопыря. Часть II. Трон из костей. Павел Беляев

и, будто в насмешку, частенько зажимали их под окном Добронрава.

      Парень долго это терпел. Но ничто не может длиться вечно, и в один прекрасный день Добронрав вылил ведро воды на обнимающуюся внизу парочку.

      Больше под окном никто не появлялся.

* * *

      Добронрав стоял перед лесом вещих птиц. Сегодня был тот редкий день, когда парень мог ничего не делать, поэтому он, по своему обыкновению, отправился гулять, и ноги сами привели его сюда.

      Когда боярич понял, где очутился, то похолодел.

      Он стоял, заткнув большие пальцы за вышитый красным кушак, и с запрокинутой головой смотрел на величественные деревья, которые словно подпирали кронами небо.

      Если бы его кто-то спросил, зачем он здесь, Добронрав не нашёл бы ответа.

      Лес хранил молчание. Как и в прошлый раз, в его глубине глаз не различал даже тени движения, но Добронрав уже знал, насколько обманчивым может быть это спокойствие. Он не собирался возвращаться в рощу – не такой дурак, просто стоял неподалёку и смотрел. Всё-таки красиво.

      Вечер окрасил деревья мягким оранжевым цветом. От всего вокруг будто исходило тепло. Дул мягкий сухой ветер. Тихо шелестела листва.

      Добронрав вздохнул полной грудью и ненадолго закрыл глаза. Потом отрок обернулся и посмотрел в ту сторону, где за чередой двускатных деревянных крыш едва-едва выглядывал покатый, похожий на геральдическую пику фронтон родного терема. Там, возможно, его уже ждал отец, чтобы похвастать толковым сыном перед очередным знакомцем. Там в своих ложницах и светлицах его заморские наставники планировали очередное поучение. Так и сяк прикидывали, как бы впихнуть побольше разной дребедени в голову несчастного боярича.

      Потом Добронрав медленно прошёлся взглядом по разновеликим строениям Лихобора. Отсюда можно было рассмотреть многое, почти всё. Низкие двупокатые крыши и старые срубы посада, что утопали в тени детинца и сторожевых башен. Сами башни, которые казались нарисованными на фоне сумеречного неба и совершенно нереальными. Дальше высились терема знати, один другого краше. Они соревновались между собой в яркости крыш, искусности росписи и величине самого сруба. Каждый старался сделать своё жилище заметнее и краше. Чуть далее блистали золотыми куполами, увенчанными золотым же перечёркнутым окружьем, собор святой Софии и лихоборский мужской монастырь елизарианцев. И совсем далеко виднелись башни княжеского крома.

      Ему не хотелось туда возвращаться.

      Боярич вздохнул и сел прямо на землю на том же месте, где и стоял. Высокая трава скрыла его почти целиком.

      – Снова ты? – услышал Добронрав.

      Глупо было надеяться остаться незамеченным около запретного леса, куда нормальные люди не ходят даже при свете дня. Бояричу ещё очень повезло, что его заметила именно Молиба, а не кто-нибудь другой.

      Добронрав встал и осмотрелся. Птицы сирин нигде не было видно.

      – Я, – улыбнулся он. – Здравствуй, Молиба!

      – Здравствуй, Добронрав. Зачем ты пришёл? Ты ждал меня?

      – Да, –