Сказание о еде сибирской. Опыт гастрономического краеведения. Том 1. Галина Райхерт

в русской литературе богатые праздничные столы, где русское хлебосольство соединялось с сибирским изобилием. (В. Шишков, «Угрюм-река»).

      Именно в Сибири укрепился обычай оставлять съестные припасы – муку, сухари, чай, соль, – в охотничьих избушках (на заимках). Каждый, кто воспользовался продуктами, должен был запас пополнить – правило неукоснительно соблюдалось, и тем самым было спасено немало жизней.

      Хитроватость сибиряков никогда не проявлялась в кулинарии стремлением, например, выдать один продукт за другой или в маскировке вкуса пряностями и добавками. Она нашла свое выражение скорее в изобретательности: разнообразии начинок для пельменей и пирогов, в практичности заготовок и припасов – заморозке мяса, рыбы, молочных продуктов, в мочении ягод.

      Кухня Восточной Сибири была более богата, чем Сибири Западной. Еще А.Черкасов4 объяснял этот факт более пестрым составом населения – кого-кого туда только не ссылали! А дело еще в том, что люди, прибывшие в суровые края и пребывающие в совместном житие не по своей воле, бывают более открыты внешнему миру – выживать-то надо! Переселенцы же вольные сохраняли большую замкнутость, и даже жили, как мы знаем, отдельными деревнями – туляки, воронежцы, малороссы («хохлы»), не говоря о староверах-«семейских».

      Заимствования из «посторонней» кухни по сибирскому характеру производились не сразу, постепенно. Новые кушанья обычно приносились в семью со смешанными браками, когда невестка могла, с позволения старших, испечь хлеб, пироги, сварить щи так, как водилось в ее родной семье… Какие-то премудрости, кухонные секреты могли перениматься от добрых соседей, а то и хитро выведаны рачительной хозяйкой.

      Таким образом закреплялись и черты народного характера!

      А. П. Щапов5 считал, что сибирско-русское население отличается от великорусского народа большей «грубоватостью и одинаковостью», но и «большею смелостью ума, большею любознательностью и отважною предприимчивостью».

      Основательность, надежность – вот что отличает сибирский характер и сибирскую еду.

      ***

      «…ты каво мая, любимый мой, махаш адним крылом…» (сибирский фольклор).

      Не правда ли, знакомая сибирская речь и весьма непосредственный перепев известной песни?

      Забавно? Отчасти. Самобытно? Еще как! А каково складно и душевно!

      Существует понятие «носитель языка»: тот человек, для которого определенный язык – основной по рождению и проживанию, и используется обиходно и повседневно. Подразумевает ли это свойство чистоту языка и ответственность за его сохранение – вопрос спорный. Важно, что носители языка «по совместительству», как показывает исторический опыт, являются и носителями-хранителями национальных кулинарных традиций. Правда, язык или диалект будет значимым, но не основополагающим признаком самобытной культуры, если народ проживает в разных условиях (например, чукчи-оленеводы и чукчи-охотники).

      Еще в XIX веке подмечена любопытная закономерность: «…сошлись народы угро-финского племени (пермяки, вогулы и зыряне) с народами монгольского

4

Александр Александрович Черкасов (1834 —1895 г.г.) – русский писатель, барнаульский городской голова в 1886—1894 годах, екатеринбургский городской голова в 1894—1895 годах, горный инженер.

5

Щапов Афанасий Прокопьевич (1830–1876) – известный сибирский писатель, ученый, философ. Памятник ему установлен в Иркутске. Прим.автора.