Древнеславянские приключения. Дон Косарь

вылез молодой медведь, подтягивая зубами небольшой треногий табурет. На Дракона он косился с недоверием и старался обходить подальше.

      – А это – мой друг. Его зовут Потап, – представила его старушка. – Потапушка, принеси ещё один табурет! Ну, присаживайся, а наши друзья и без сидений обойдутся.

      – Меня зовут Алёнка. Это – Дракон. А вы – Баба-яга?

      – Да, так меня зовут. Почему твой друг ничего не ест?

      – А он вообще ничего не ест.

      – Странный у тебя друг… Ну да ладно, потом расскажешь, коли охота будет. А сейчас – угощайся, чем лес-батюшка послал. Вот варенья разные, вот лепёшки, напиток ароматный – из душицы, зверобоя и других целебных трав.

      Старушка наполнила блюдце медведю. Тот сидел почти как человек, только блюдце в лапу не брал, а осторожно, но шумно – видно, было горячо – лакал напиток языком.

      Несмотря на близость Дракона, Алёнке было немного страшновато. Она не знала, как начать разговор.

      – Что молчишь, девочка? Боишься? Слыхала, небось, что колдунья я и детишками малыми завтракаю?

      Алёнка не ответила, только на всякий случай оглянулась назад, где сидел Дракон, безучастно глядя перед собой.

      Старушка тепло улыбнулась, собрав морщинки возле глаз в маленькие лучики.

      – Да, я колдунья. Нога у меня, правда, не костяная – железная. Придавило её деревом ниже колена, еле выбралась, а потом один знакомый кузнец эту штуку изготовил. А что такое колдовство? Вон весной приполз ко мне Баглай – волк его за ногу цапнул. Нога аж распухла и почернела вся. Я его отварами отпоила, припарки целебные сделала. А когда стала заговоры над ногой причитать, чтобы хворь из неё вышла, он испугался и убежал. Так и не долечила его, теперь прихрамывает. Так уж устроен человек: чего не понимает – боится.

      – А я, бабушка, сегодня слышала…

      Старушка озорно засмеялась.

      – Это про Вадимку-то? Как же, было. Он ягоды собирал, да и заплутал на болоте. Я его сюда привела, а он чумазый такой, что за стол не посадишь. Стала его отмывать. Лицо ещё туда-сюда, а руки не отмываются. Ну, думаю, искупать его надо. Налила в лохань воды, грею. А он, сердешный, как заорёт! Видно, подумал, что хочу его сварить. И прямо через окошко убёг.

      Медведь, видя хозяйкин смех, вскочил на задние лапы и пустился в пляс. Засмеялась и Алёнка. Старушка продолжала:

      – Берегиня я, внученька. Лес берегу. От беды всякой, от дурного глаза и дела. И мама моя берегиней была. Нас тут в лесу много таких. Русалки чистые речки охороняют, водяные больше болота любят. Лешие – в лесу. Они по хозяйству, каждое деревце, каждый кустик знают. А мы, Бабы-яги, больше по душевной части. Чтобы не обидели кого зря, чтобы волк лишнего оленёнка не задрал, а ворон понапрасну чужих гнёзд не рушил. Но чаще лечим да с напастями всякими воюем. Когда мор нападёт, когда пожар. Бывает, и людей останавливать приходится – от дурных дел. Кого и пугнёшь… Люди нас побаиваются. А всё ж таки приходят иногда, если беда какая.

      – Трудно вам, бабушка?

      – Да ничего, справляюсь. Плохо вот – детишек нет, научить некого. Хоть и живём по триста