Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории. Егор Гайдар

[588].

      Сформированные с учетом опыта ганзейских городов[589] характерные черты организации общественной жизни Новгорода и Пскова – высокая урбанизация, распространение торговли в качестве важнейшего вида хозяйственной деятельности, известный нам по знаменитым берестяным грамотам необычно высокий для аграрных обществ уровень грамотности – свидетельствуют о влиянии возрожденных в итальянских городах‑государствах античных традиций на социальное развитие Восточной Европы. Город‑государство начала 2‑го тысячелетия близок к европейским стандартам начала XIX в.[590]. Производство ориентировано на рынок, четко регламентированы права собственности. Главная роль в управлении городами‑государствами, как правило, принадлежала торговому сословию. Установления и правовые нормы были ориентированы на поддержку торговли, защиту собственности и выполнение контрактов[591]. Широко распространен наемный труд; определены налоговые обязательства, действует демократия налогоплательщиков[592]. Все это очень напоминает раннекапиталистическое общество, существовавшее в конце XVII – начале XIX в. в наиболее развитых странах Западной Европы – Англии и Голландии. Неудивительно, что К. Маркс колебался, решая, к какому социальному строю относить западноевропейские города‑государства. У него можно встретить пассажи, где они причисляются к капиталистическим обществам[593], что явно противоречит самой логике его основополагающей концепции о жесткой связи производительных сил и производственных отношений. Впоследствии Маркс отказывается от такого определения городов‑государств[594]. Дискуссия об их социально-экономической структуре продолжается на протяжении последних полутора веков. Но если допустить возможность сосуществования принципиально разных институциональных структур на сходных уровнях технологического развития, которую подтверждают все реалии XX в., то в западноевропейских городах‑государствах очевидны ростки нового способа общественной организации, получившего широкое распространение на рубеже XVII–XVIII вв.

      Опыт городов‑государств – в то время очевидных лидеров западноевропейского экономического развития, центров масштабной международной торговли – оказывает влияние на политику и институциональную эволюцию аграрных государств. Это влияние легко проследить на примере Португалии с характерными для нее традициями дополняющего сельское хозяйство рыболовства в открытом море[595]. Географические и технологические причины способствуют здесь развитию дальней торговли. В сельском хозяйстве Португалии наблюдается необычно глубокая для аграрного мира специализация: сокращаются посевы зерновых, расширяются площади, выделяемые под виноградники и оливковые рощи, сахарный тростник и посадки пробкового дуба. Политические перемены 1385 года, по решению кортесов приводят

589

Интенсивный торговый обмен и институционная близость с городами Балтики у Новгорода и Пскова сложились задолго до формального образования Ганзейского союза. Создание Ганзы лишь закрепило эти связи (см.: Раушник Г. П. История немецкой Ганзы. Ч. 1. М., 1849. С. 5–10).

590

“Роль, которую сыграла Северная Италия в развитии капиталистических институтов, была критической. Так, многие кажущиеся нововведения в коммерческой организации Северной и Западной Европы были на деле распространением того, что давно было практикой, получившей распространение в Северной Италии. Это распространение можно вспомнить по названию Ломбардской улицы в Лондоне” (см.: Rosenberg N., Birdzell E. L. How the West Grew Rich. New York: Basic Books Inc., Publishers, 1986. Р. 76).

591

В 1242 г. в Венеции был принят пятитомный свод законов, три тома из которого посвящены регулированию коммерческой деятельности – заключению контрактов, залогу, вексельному праву и т. д. (см.: Longworth P. The Rise and Fall of Venice. London: Constable, 1974. P. 65).

592

“Контраст между самоуправляющимися купеческими городами-республиками и мусульманскими городами, полностью подчиненными государству, не имеющими никакого правового оформления, настолько велик, что в появлении самоуправления, естественно, видится та черта, за которой быстро развивающаяся Западная Европа начинает обгонять Ближний Восток…. Ни в одном социологическом, юридическом или этико-правовом сочинении средневековых мусульманских авторов не высказывается мысль о необходимости городского самоуправления и особой юрисдикции, никто из них, говоря о притеснениях и злоупотреблениях власть имущих, не сетует на отсутствие особых прав горожан, словно мысль об этом им вообще не приходит в голову” (см.: Большаков О. Г. Средневековый город Ближнего Востока VII – сер. XIII в. М.: ИФ РАН “Восточная литература”, 2001. С. 288, 289).

593

О зачатках капиталистического производства в городах Средиземноморья XIV в. (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Со ч. 2‑е изд. Т. 23. М.: Госполитиздат, 1960. С. 728, 729).

594

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд. Т. 26. Ч. II. М.: Госполитиздат, 1963. С. 328.

595

О связи широкого распространения рыболовства в Португалии с ее ролью в Великих географических открытиях см.: Можейко И. В. Пираты, корсары, рейдеры. СПб., 1994. С. 16, 17.