Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории. Егор Гайдар

с возделыванием на больших площадях оливок и винограда[434].

      По данным археологических раскопок, специализация присутствует уже в крито-микенский период, хотя ее полное развитие приходится на более позднее время[435]. Урожаи оливок и винограда можно собирать на земле, малопригодной для выращивания зерновых культур. Это позволяет повысить продуктивность сельского хозяйства. Характерно, что северная граница проникновения греческой колонизации в Средиземноморье и районы Черного моря совпадает с северной границей распространения оливкового дерева, с регионом, в котором возможно использование средиземноморской триады[436]. Разные требования к земле – под пшеничные поля, оливковые рощи и виноградники – стимулируют межрегиональную специализацию и развитие торговли[437].

      Однако у расширения торговли есть и оборотная сторона. Торговый корабль середины 2‑го тысячелетия до н. э., как и многие века потом, ничем не отличается от пиратского[438]. Пиратство везде, особенно в Средиземноморье, идет рука об руку с торговлей[439].

      Гёте вложил в уста Мефистофеля слова:

      Кто спросит, как наш груз добыт?

      Разбой, торговля и война –

      Не все ль равно? Их цель одна![440]

      Народам моря в силу их малочисленности сложнее, чем степнякам, завоевывать крупные земледельческие государства. Перевозить по морю необходимые для масштабных военных действий крупные контингенты пеших воинов и тем более конницы в древнем мире было трудно. К тому же центры аграрных цивилизаций умышленно отодвигались от побережья. Поэтому морские кочевники, как правило, использовали свою мобильность для набегов и грабежей, а не для захвата других народов и их территорий. Завоевание датчанами, а затем норманнами Англии – исключение из правил. Другое дело – пиратство, морской разбой. Упоминания о нападениях пиратов как массовом явлении встречаются в самых ранних источниках по истории Средиземноморья.

      В донесении египетскому фараону Рамзесу III, относящемся к концу 2‑го тысячелетия до н. э., сообщалось о существовании морских разбойников, которые на протяжении более чем 100 лет наносили значительный вред мореплаванию египтян. В этом документе говорилось: “Обрати внимание на народы Севера, живущие на островах. Они неспокойны, они ищут подходы к портам”[441].

      Характерная черта пиратства – децентрализация насилия. То, что не сумел отнять один, отнимет следующий. Устойчивое сельское хозяйство при непрерывных пиратских набегах невозможно. Иллюстрация тому – Египет во времена нашествий “народов моря”. Подвергавшиеся пиратским набегам оседлые народы платили морским кочевникам дань, чтобы предотвратить их нападения. Дань была платой за мир и порядок на море, собственную безопасность.

      Независимо

434

О средиземноморской триаде см.: Renfrew C. Before Civilization. The Radiocarbon Revolution and Prehistoric Europe. London: Penguin Books, 1990. P. 229. О связи ее возникновения со спецификой климатических условий Греции см.: Sealey R. A History of the Greek City States ca. 700–338 B. C. Berkley; Los Angeles; London: University of California Press, 1976. P. 11, 27.

435

Runnels C., Murray P. Greece before History: An Archaeological Companion and Guide. Stanford, California: Stanford University Press, 2001. P. 88.

436

Davies J. K. Democracy and Classical Greece. Sussex: The Harvester Press; New Jersey: Humanities Press, 1978. P. 29.

437

“Разбросанность греческих полисов и различные естественно-географические условия их местоположения способствовали специализации отдельных районов на производстве тех или иных сельскохозяйственных культур. Так, каменистая поч ва, горный ландшафт и сухой климат большей части материковой и островной Греции были малопригодны для зерновых культур, но чрезвычайно благоприятны для оливководства, виноградарства и скотоводства. Зато земли Фессалии, Северного Причерноморья и Сицилии давали прекрасные урожаи пшеницы и других зерновых злаков” (см.: Античная цивилизация / Отв. ред. В. Д. Блаватский. М.: Наука, 1973. С. 23).

438

“Морская торговля повсеместно первоначально неотделима от пиратства; военный корабль, пиратский корабль и торговый корабль вначале неотделимы друг от друга” (см.: Weber M. General Economic History. New Brunswick and London: Transaction Publishers, 1995. P. 202). Аристотель подразумевал под словом “мореплавание” рыболовство и пиратство, которые должны были служить источником пропитания. Словом “пейратес” греки обычно называли мужчин, которые в поисках приключений и добычи отправляются в далекие странствия по морю; эти странствия чаще всего превращались в грабеж чужого побережья. Позднее слово “пираты” вошло в языки всех народов, населяющих побережье (см.: Нойкирхен Х. Пираты. Морской разбой на всех морях. М.: Прогресс, 1980. С. 19). В “Сказании об аргонавтах”, где переплелись многие морские легенды, хорошо видно, что Ясон и его спутники без малейших колебаний грабят население прибрежных городов (см.: Аполлоний Родосский. Аргонавтика / Под ред. М. Л. Гаспарова. М., 2001).

439

“Большое число фактов, указывающих на синтез морского дела и земледелия, позволяет выделить на правах рабочей гипотезы представление о возможности “тройного синтеза” (земледелие – государственность – пиратство) как о наиболее устойчивом продукте эгейской социальной кухни…” (см.: Петров М. К. Искусство и наука. Пираты Эгейского моря и личность. М.: РОССПЭН, 1995. С. 211, 212). О слитности торговли и пиратства в ранней Греции см. также: Starr C. G. The Economic and Social Growth of Early Greece 800–500 B. C. New York: Oxford University Press, 1977. P. 51.

440

Гёте И. В. Собр. соч.: В 13 т. Т. 5: Фауст / Пер. Н. А. Холодковского. М.: Гослитиздат, 1947. С. 520.

441

Нойкирхен Х. Пираты. Морской разбой на всех морях. С. 33.