Долгое время. Россия в мире. Очерки экономической истории. Егор Гайдар

для аграрных обществ, проявляется здесь особенно очевидно. Валовой внутренний продукт созданного Чингисханом кочевого объединения вряд ли превышал 1 % ВВП империи Сун, готовой дорого заплатить за сохранение мира. Императоры стремились избежать ошибок своих предшественников времен позднего Тан и откупались от потенциальных завоевателей[375]. Для отражения набегов монголов-кочевников требовались оборонные расходы, необходимость финансировать которые вела к росту налогового бремени, возложенного на крестьянство. Когда война стала неизбежной, империя мобилизовала беспрецедентные для аграрных обществ оборонительные ресурсы и тем не менее не смогла остановить монгольское нашествие, сопровождавшееся разрушением созданного богатства, экспроприацией, ломкой общественных структур общества. Путь Сун был прерван, он оказался тупиковым. Империя не смогла противостоять давлению кочевников[376]. Комбинация мобильности и ударной мощи степной кавалерии в сочетании с заимствованными у аграрных цивилизаций организацией и военной техникой оказалась столь эффективной, что перевесила многократное превосходство империи Сун в людских и финансовых ресурсах. Монголы не отбросили Китай в варварство, они лишь восстановили на юге страны характерные для китайской традиции и доминировавшие на севере институты[377].

      Один из самых интересных вопросов в истории аграрных цивилизаций: почему после крушения империи Сун и возвращения к прежним порядкам, восстановления регулярной китайской административно-налоговой системы, характерный для периода Сун интенсивный экономический рост при династии Юань[378] не восстановился? Это одна из тех проблем экономической истории, о которой будут спорить бесконечно. Однако сам факт прекращения быстрого экономического подъема после монгольского завоевания и смены элиты демонстрирует неустойчивость экономического роста в условиях аграрных цивилизаций.

      Подавляющее большинство населения аграрного мира – крестьяне, которые хотят улучшить свое положение. Это подталкивает общество к инновациям, повышающим продуктивность труда и уровень жизни. Но правящая элита – своя или иноземная – присваивает плоды технологических новшеств. А раз так – для инноваций остается открытой узкая тропа, а никак не широкая дорога.

      В конце XVIII в. в Китай отправился английский посол лорд Макартни. Он должен был установить с далекой страной дипломатические отношения и проинформировать тамошнюю администрацию о европейских технических достижениях. Вот что отметил в своих записках его секретарь Д. Стаунтон: “В этой стране считают, что все и так отлично и любые усовершенствования излишни или вредны”[379].

      Глава 5

      Иной путь

      Ветер раздует пламя в жаркой крови

      аргамака,

      Травы сгорят под нами – пыль

      и копытный цок.

      Твой

375

Haeger J. W. Introduction: Crisis and Prosperity in Sung China. P. 6.

376

Ibid. P. 12.

377

Hymes R. P. Statesmen and Gentlemen. The Elite of Fu-Chou, Chiang-Hsi, in Northern and Southern Sung. Cambridge etc.: Cambridge University Press, 1986. P. 28.

378

Династия Юань – монгольское государство, одной из частей которого был Китай (1271–1368). Основано внуком Чингисхана монгольским ханом Хубилаем, который завершил завоевание Китая в 1279 г.

379

Staunton G. L. An Authentic Account of Embassy from the King of Great Britain to the Emperor of China (…). Including the Manners and Customs of the Inhabitants and preceded by An Account of the Causes of the Embassy and Voyage to China. Abridged Principally from the Papers of Earl Macartney. London: J. Stockdale, 1797. XVI, 475.