Семь. Гордыня. Антонио Морале

путём, можно распылить аэрозольно, как с перцового баллончика, можно подлить в жидкую пищу, или внедрить через систему вентиляции.

      – Отравляющий газ? – дёрнул бровью Алекс.

      – Фи! Мы же не монстры какие-то! У нас порядочная исследовательская лаборатория. Тебе там в твоей военке совсем мозги набекрень вправили?

      – Пару минут назад ты демонстрировала мне сильнейший яд и Палача.

      – Да? – брюнетка театрально нахмурилась и продолжила как ни в чём не бывало. – Ну ладно, может быть… В общем, этот препарат, распыленный в воздухе, снимает все моральные и этические барьеры, и человек начинает творить всякую дичь. Даже не знаю, как и где его применять. Пока не знаю. Если только опозорить кого-то в предвыборной гонке, например, или деморализовать отряд противника в сражении. Но с военными сложно, у них на такую гадость стоят фильтры в экзокостюмах, но ты это лучше меня знаешь.

      – Побочки? – по-военному кратко осведомился Алекс.

      – Не-а, – девушка помотала головой. – Идеальный продукт, выводится из организма естественным путем через три-четыре часа, и никаких последствий. Идеальный, и такой же, идеально бестолковый.

      – А как ведут себя подопытные? Что значит моральные и этические барьеры?

      – Ну… Там… – девушка замялась. – В общем, один начал мастурбировать, прямо на камеру. Уселся на кровать и погнал. Потом поспал, проснулся и от скуки снова начал это дело. Как животные, честное слово. Чаще всего – это мастурбация, конечно. Другой навалил кучу посреди комнаты…

      – А потом стал мастурбировать?

      Девушка недовольно посопела, но всё же продолжила рассказывать дальше:

      – Потом, да. И я даже догадываюсь, какое ты название придумал препарату. Мастурбатор, да?

      – Нет. Я как-то об этом не думал.

      – Но это не так, – Лиза как будто не расслышала брата, её профессиональная гордость была чуточку задета, самую малость. – Мастурбировали только половозрелые подопытные, и то не все. Были такие, которые просто ругались.

      – Ругались?

      – Угу. Просто выкрикивали матерные слова и оскорбляли всех подряд: и нас, и политиков, и своих родных. А кто-то просто ложился спать, хотя их просили этого не делать, а наблюдать симптомы. Я же говорю, бестолковая штука.

      – Что говорят, когда действие препарата проходит?

      – Подопытным было стыдно за содеянное, но в тот момент плевали на всё – что хотели, то и делали. Ни последствия, ни о то, что о них подумают другие, их не интересовало. Хотели спать – спали, хотели песни петь – пели, хотели…

      – Да я понял уже. Кучу навалить или помастурбировать – наваливали и мастурбировали.

      – Не смешно! – фыркнула Лиза, но поняв, как это всё звучит со стороны, и заметив, как улыбается брат, заулыбалась сама.

      – А испытуемых держали отдельно?

      – Да. По протоколу, чтобы исключить контакт, обмен симптомами и сохранить чистоту эксперимента.

      – А что будут делать вместе два человека под этой штукой? Что будет, если её запустить в толпу, что будет, если половина подопытных