Твой не любимый. Ульяна Соболева

казнила.

      Когда вышла, остановилась в дверях, глядя на его лицо в профиль и застыла всем телом, превратилась в каменное изваяние. Он, наверное, не услышал, как я вышла…потому что не отреагировал, потому что я заметила, как по его щетинистой щеке скатилась слеза и, пробежав по подбородку и сильной шее, спряталась за воротником футболки, оставив мокрую дорожку. Глаза словно остекленело впились взглядом в никуда.

      Его пальцы сильно сжимали простынь и, казалось, все его тело сейчас подскочит или сломается напополам. Треснет. Я долго так стояла, а он так же долго смотрел в потолок и по его щекам катились слезы. Я молчала, чтобы не знал, что я вижу…Боль внутри стала сильнее, оглушительней, она захлестнула меня с головой и я вдруг поняла, вдруг произнесла это внутри, охрипшим голосом. Сама себе. Мы прокляты. Мы с ним просто оба прокляты. Обреченные страдать и мучать друг друга.

      И ведь кто-то это сделал…кто-то превратил нас обоих в инвалидов, в искалеченных безумцев, связанных друг с другом. Я подобрала с пола чудовищный подарок, вымыла его, спрятала обратно в коробку. Потом достала из сумочки томик Ремарка села на стул и просто начала читать вслух.

      Он молчал и все так же смотрел в потолок. А я просто читала. Это было дико после всего что произошло в этой комнате, это было обреченно и безумно, как-то необратимо. Но я вдруг поняла, что должна читать. Ему. Просто сесть с ним рядом и читать «Триумфальную Арку», написанную в такой же агонии в какой мы с ним оба пребывали сейчас. И я не знаю что нас ждет завтра.

      Глава 4

      Его выписали домой. Никакой радости, никакого веселья. Я присутствовала при том, как врач говорил, как обрабатывать ноги, как смазывать шрамы. Какие упражнения делать. Посередине Влад его оборвал.

      – Хватит. Какие на хер упражнения! К херам все. Давайте вашу выписку и валите отсюда!

      Доктор замолчал, но перечить не посмел. Я виновато на него посмотрела, но он на меня даже не обратил внимание. Ну это и логично они все видели, как ко мне относится их пациент. А для него я просто тряпка. Он даже по имени ко мне не обращался.

      – Эй ты, подай мне воды.

      Вот так он со мной говорил. И я подавала. Нет, не потому что боялась его, не потому что думала о том, что он накажет меня и лишит общения с малышкой. Мне было безгранично жаль этого сильного человека. Я никогда не хотела бы оказаться на его месте. Нужно было очень хорошо знать Влада чтобы понимать – он чувствует себя мертвым. А еще… в своей смерти он винит меня.

      Когда все было готово для выхода из больницы я все же пришла сама к врачу, прикрыла дверь кабинета.

      – Здравствуйте, Константин Петрович.

      – Ааа, вы сиделка Салтыкова?

      – Нет, я его жена.

      Глаза доктора округлились и выражение лица все же изменилось из раздраженного на более заинтересованное.

      – Я бы хотела получить все наставления по уходу за ним и по реабилитации. Расскажите, что вообще происходит и чего ожидать в будущем.

      Врач выдохнул надув щеки, потом поджал губы, опустил