Свобода Либерти. Вероника Петровна Якжина

долго блуждали по дорожкам парка, дальше от людей. Затем сели на скамейку, и я читала вслух. Через какое-то время Хэнк положил голову мне на колени. Я отложила книгу и гладила его по каштановым волосам.

      – Никогда не чувствовал себя так спокойно, как рядом с тобой, – хрипло сказал он с закрытыми глазами.

      Я огляделась по сторонам, чтобы отвлечься от готовности расплакаться. О Хэнке нельзя было сказать того же самого. Но он затягивал меня. Он был не таким человеком, о котором я мечтала, когда садилась в самолет, летевший в этот город. Но тем сильнее мужчина меня манил.

      – Давай договоримся кое о чем? Я не хочу тащить за собой опыт прошлого. Не хочу совершать те же ошибки. Не хочу казнить тебя за ошибки моего бывшего мужа. И не хочу, чтобы это делал ты.

      Он серьезно кивнул, глядя мне в глаза.

      – И пообещай никогда не обманывать. Какой бы ужасной правда ни была, ложь стократно больнее.

      – Обещаю. Тоже не выношу это дерьмо.

      После секундной паузы мы прыснули от смеха.

      – Черт, мы даже разговариваем по-разному. Ты говоришь «стократно», а я ругаюсь через слово. Наверняка, ты ешь ножом и вилкой, а я могу все есть руками. Мы с тобой будто из этого детского мультика. Ну, того, где медведь похитил принцессу, а она в него влюбилась и превратила в человека.

      Я расхохоталась.

      – «Красавица и Чудовище»?

      – Да, оно!

      – Он не был медведем! А она не была принцессой.

      – Все равно у них все классно получилось, а парень перестал вести себя, как животное. Будешь моей Красавицей?

      – Хочешь стать моим Чудовищем?

      Вместо ответа он сел на скамье, потянулся ко мне лицом и поцеловал. Снова эта жадность, будто ему было нужно успеть насытиться с запасом. Будто он тосковал долгие годы. Будто поцелуй был делом жизни и смерти. Этот поистине звериный напор, нехватка воздуха, грубые руки и терзающие губы – все это сводило с ума, заставляло тело гудеть от жара в каждой клетке. Когда трепет в душе, суматоха в голове и тянущее желание внизу живота объединяются, очень легко принять происходящее за начало чего-то большого и настоящего.

      Была почти полночь, когда мы вернулись к дому. Губы у меня болели, но хотелось еще. Меньше всего в тот момент я хотела, чтобы он развернулся и ушел. Не успев подумать, я выпалила:

      – Оставайся у меня.

      Хэнк недоверчиво нахохлился.

      – Ты смеешься?

      – Нет. Знаешь… Если все получится, то мы все равно придем к этому решению. Если же не получится, то живя вместе, мы поймем это быстрее.

      – А училкам можно так себя вести? – поддел он.

      – Если ты не мой ученик из шестого класса, то можно.

      – Если ты действительно этого хочешь, то я всеми руками «за».

      Я закатила глаза, поражаясь себе.

      – Идем скорее, пока я не осознала, что творю.

      Мы рассмеялись, Хэнк обнял меня за плечи, и мы поднялись в квартиру.

      Убирая книгу на место, я покосилась на потолок. Сверху было тихо. Я вдруг осознала всю глупость своей идеи. Жить этажом ниже бывшей Хэнка было минимум некорректно. Он почувствовал замешательство и поймал мой взгляд.

      – Она