Ясновидящая для миллионера. Лайза Фокс

и пишите «стойкая ремиссия».

      Мы исправили слова, вставили показатели онкомаркеров. А ещё я пыталась придумать, как сформулировать так, чтобы вопрос относился к Чернову, а не к его жене. С ней-то у меня не было никакого контакта.

      А чем ближе контакт с человеком, тем легче почувствовать ответ. Но я с женой Чернова не знакома. Был-бы с ней договор или какой-то другой документ. Договора с ней нет. Даже декларации о намереньях.

      – Пётр, а есть какие-то документы? Выписка из стационара? Что-то с подписью жены?

      Чернов задумался. Потом снова погрузился в планшет.

      – Смотрите, есть выписной эпикриз, рецепт, направление, вот! Есть расписка, что Лиза получила справку о направлении на группу инвалидности. Вот! Распечатать?

      – Да, печатайте всё, отдавайте документы и зовите следующего. Вопрос ваш у меня есть, справки распечатаете. Завтра сообщу ответ. Или раньше, если успею.

      Он очень быстро пошёл к выходу. Но внезапно остановился, взявшись за ручку двери.

      – Спасибо вам, Ульяна. Я очень буду ждать ответа.

      – Несите документы.

      – Вы мне не верите, да? – Он склонил голову на бок. Словно прислушивался ко мне. – Думаете, что я закачу истерику или буду вас обвинять если мне не понравится предсказание? Можете не отвечать. Я не прорицатель, но вижу, что вся эта идея с личными вопросами приводит вас в отчаянье. Вы, можете быть спокойны, Ульяна. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Я это отлично понял за последний год. И почему-то мне кажется, что вы это прекрасно понимаете. Так что не переживайте. Я буду благодарен за любой ответ.

      И он покинул кабинет. Пока пришёл Слонов, пока уселся напротив меня на место Чернова, тот уже принёс пачку ксерокопий. И номер телефона написал на листе. Чтобы я могла сразу позвонить.

      Слонов тоже теперь выглядел иначе. С него слетела напускная общительность. И осталось самое нутро. Коротко стриженные русые волосы теперь топорщились, делая его похожим на ежа.

      Светлые, глаза были холодными. Больше серыми, чем голубыми. Но пронзительными до глубины души. Теперь я и правда была ему интересна. Не как женщина, а как явление. Как способ достижения его амбициозных целей. Этот точно целеустремлённый достигатор.

      Почему-то мне показалось, что Слонов спросит про карьерный рост. Не знаю с чего это мне пришло в голову сначала. Но у него был совершенно другой вопрос. На листе Виталия было написано: «Смогу ли я зачать ребёнка своей жене?».

      Тоже очень лично и очень остро. И ужасно болезненно. Для мужчины просто в самом центре эго. Этот разорвёт меня на британский флаг голыми руками, если ответ будет отрицательным. Сколько ему? 40? Больше?

      Я даже не успела открыть рот. Слонов начал первым.

      – Ульяна, мы совершенно незнакомы. У меня в семье сложная ситуация. Я доверяю сейчас вам очень личную проблему. И я не хочу, чтобы о ней шептались в тренажёрном зале. Поэтому прошу вас отнестись с пониманием и никому о ней не рассказывать.

      Всё что он говорил было очень серьёзным и болезненным.