Кассия. Татьяна Сенина (монахиня Кассия)

Константина с Феодотой, если собор решит восстановить Иосифа в сане?.. Впрочем, уже прошло много лет… Быть может, всё обойдется? Ведь Иосиф понес наказание, девять лет жил без сана, а восстановление будет… ну да, делом снисхождения… Почему нет? Если на соборе всё будет сделано по-умному, без лишних поклонов в сторону василевса, то большой смуты, даст Бог, не будет… О, если бы вообще обойтись без смут!.. В конце концов, протест имел смысл в то время, когда существовал сам пререкаемый брак, который соблазнял народ, способствовал разврату среди подданных… Но Константин умер, бывшая императрица кается в монастыре, а Иосиф – ведь он и правда уже наказан… Феодор умный человек и должен понимать, что поднимать крик теперь – значит поступать не очень разумно…

      В патриарших покоях стояла тишь. Келейник дремал на скамье перед дверью. Но не было тишины в душе патриарха. Увы, престол предстоятеля Царицы городов не был монашеской кельей.

      «Ты знал, на что шел, – говорил патриарх сам себе. – И если ты теперь здесь, то будь на высоте. Император хочет показать, что его власть выше нашей, а мы должны доказать обратное… Но не обязательно это делать прямолинейно. Надо быть мудрее…»

      Патриарх не сомневался, что намеченный собор возвратит сан эконому Иосифу, но, немного поразмыслив, он взглянул на дело несколько иначе. Снисхождение? Почему бы и нет? Виновные понесли наказание, и теперь кому какое дело до прошлого Иосифа? Кто может восстать против решения собора? Кто посмеет сейчас отложиться от патриарха, как тогда, при святейшем Тарасии? Если такие будут, кто бы ни были, они узнают, что патриаршая кафедра – это не пустое место… Студиты? Что ж, если они взбунтуются, пусть пеняют на себя!

      …Фекла играла с сыном, когда Михаил вернулся с собрания архонтов у стратига Анатолика в приподнятом настроении.

      – Прекрасный у нас император, скажу я тебе! – воскликнул Михаил с порога.

      – К чему это ты?

      – Да вот, помнишь ты того монаха, который приезжал к нам в лагерь во время восстания Вардана?

      – Такой высокий, лысоватый… и с красивым голосом?

      – Да-да, он самый! Иосиф. Он когда-то был и священником.

      – И что?

      – Это тот самый Иосиф, который обвенчал Константина с Феодотой.

      – А, да, я слышала… Мой отец был против этого брака.

      – Ну, конечно! Твой отец! Вы все фарисеи, вот что!

      Феофил побросал игрушки и во все глаза смотрел на отца.

      – Опять ты ругаться… – Фекла вздохнула.

      – Потому что вот такие святоши, как вы, и мутят воду! Им, видишь ли, правила нужно соблюдать! Человек государственного ума, а они его такой острастке подвергли!

      – С чего ты взял, что у него государственный ум?

      – С того, что он обвенчал императора с его новой женой и избавил Империю от многих бед!

      – Избавил?! Да ведь после этого как раз началась смута!

      – Она началась из-за всяких дураков и святош! А если б не Иосиф, еще бы и не то было! Император,