Яблоня от яблочек. Лидия Луковцева

я как будто молодею.

      – Райка! Ты моя дорогая!…

      – Да все нормально, и все уже в прошлом, – она помолчала. – Я ведь, если честно, второго-то сына родила, чтобы успокоиться, наконец. Муж радовался – все налаживается!

      – Успокоилась?

      – Вроде. Перемололось. Да не смотри ты на меня с таким соболезнованием! Ну, так сложилось! Когда муж через несколько лет заболел, его молодая, любящая и понимающая очень скоро от него ушла. Он развод не оформлял, ей, стало быть, ничего не светило, зачем ей эта обуза за просто так? Он вернулся, а я приняла. Мне, не поверишь, не в тягость было за ним ухаживать, когда окончательно слег. Памперсы, пролежни, уколы, обтирания… Я свою вину искупала, причем не по принуждению, не через силу. Хотя было, конечно, тяжело. Даже нежность к нему почувствовала. Какой-то извращенный вид любви, да? Муж это понимал. Мы хорошо простились.

      – А в Артюховск-то ты что же… уж не к Купцову ли приехала?

      – Видишь ли, какая странность. При таком моем полупомешательстве… При том, что присутствие Олега рядом было постоянным, почти… осязаемым… ни разу за все эти годы он мне не приснился. Ни разу, прикинь? Вот вроде мы должны встретиться, но что-то постоянно мешает. А примерно год назад – вдруг приснился. Я старая, такая как сейчас, а он – тот, прежний: молодой, кареглазый, веселый. Смеется, гитара в руках, поет и подмигивает мне. Проснулась оттого, что не то скулю, не то подвываю, а не от ощущения счастья, как должно быть от приятного сна. И подумала: к чему приснился, не умер ли? И весь день – под этим грузом. И на следующий день – тоска непонятная. И постепенно мысль созрела: ехать в Артюховск, он же здешний, может, и не уехал никуда. Или из наших кого-то найду, авось, кто-нибудь что-то про него знает. Прямо загорелась этой идеей. Если умер, хоть на могилу схожу, выплачусь, прощения попрошу. А вдруг он жив, но одинок и болен? Или вообще – в интернате для престарелых…

      – И что тогда?

      – Там видно будет. Может, заберу с собой, буду ухаживать или выхаживать, мне не привыкать. Или здесь останусь на ПМЖ. Будем с тобой дружить, или, еще лучше, найдем и тебе юношу, будем дружить семьями.

      – Лучше домами. А твоя семья?

      – Семья нынешнего моего отсутствия и не заметит, а если и заметят – спокойно переживут. Ну а если привезу себе дедушку – думаю, снисходительно отнесутся: блажит бабуля, ну да пусть развлекается, все не одна, нам же легче. Ведь, если честно, они обитают каждый в своей жизни, параллельно моей, как и твои, наверно. Прекрасно обходятся без меня! Я родственница чисто номинальная, обо мне вспоминают в дни рождения, в Новый год, на восьмое Марта.

      – В день Матери и Пожилого человека, – дополнила Зоя.

      – А вот это не всегда. Заняты очень, да и не считают это за праздник. Столько их развелось, праздников этих! Если сама не дам о себе знать: как вы, мол, там, живы-здоровы? Да я и не обижаюсь, ну, современная жизнь такая. Я ведь тоже дама самостоятельная и еще шустрая, как видишь. В хоре ветеранов пою-пляшу, во как! А корыстного интереса, на предмет наследства, у них не будет, они у меня люди небедные.

      – Да, наверно, эта дистанция между родителями и детьми – нормальная ситуация по нашему времени. Все живут отдельно. А Олег что же, больше в твоей