Жизнь в России в эпоху войн и революций. Биографическая повесть. Книга первая: отец и моя жизнь с ним и без него до ВОВ и в конце ВОВ. 1928–1945 годы. Константин Прохоров

лишенная мужа, измученная болезнью сына и преследуемая Цинговым, получила сильнейшее нервное расстройство, не спала ночей, стала плохо соображать. Цингов при помощи каких-то таинственных связей с милицией сумел добиться того, что от нее милиция стала требовать, чтобы она освободила занимаемую площадь. Наша комната была очень хорошая и все бросились хлопотать, чтобы захватить ее и впереди всех сам Цингов. Домоуправление поддерживало мою жену, рекомендовала ей никого не слушать и не выезжать (Домоуправ Ильин Борис Петрович из кв. 20 этого же дома). Школьная администрация тоже заступалась за жену. Но, терроризируемая Цинговым, который каждый день вызывал милицию, жена в таких условиях впала в полную прострацию и ничего уже не могла делать, и, конечно не могла бороться с таким опытным крючкотвором и казуистом, как Цингов.

      Кончилось дело тем, что он так запугал ее, что она вообразила, что у нее могут отнять сына и в припадке временного умопомрачения решилась бежать с ребенком ради спасения к своей матери в город Чериков. Она начала с помощью соседей кое-как упаковывать вещи, кое-что продала по дешевке, чтобы были какие-то деньги, при этом много вещей было разворовано при такой суете. Цингов всё время руководил этими сборами, везде вынюхивал и высматривал, где что лежит. В этой спешке и неразберихе пропали многие мои рукописи, документы, письма, нотные материалы и пр. Всё это ворохами валялось на полу, затем выбрасывалось. Таким образом была уничтожена большая часть моей переписки с рядом известных писателей и композиторов, драматургов и ученых, с Пятницким, Рыбаковым, Добровольским, а также с академиком Шахматовым и с многими другими видными деятелями Российской культуры, имевшая большую биографическую ценность.

      Таким образом, жена, устрашенная таким погромом и бросив всё, с малолетним сыном уехала к своим родителям в г. Чериков в Белоруссии, при этом Цингов усиленно ей в этом содействовал, так как надеялся получить эту комнату, но домоуправление и жилищное управление ни ему, ни другому претенденту комнату не отдали. Заперли ее на замок и опечатали. Однако это ее не уберегло.»

      В решение о вселении в нашу большую комнату «более достойных претендентов» в отсутствии отца и матери вмешались более высокие инстанции. Однажды в квартиру вошли милиционеры, взломали замок и вселили в нашу комнату А. Иванову и П. Шатона. Отец в это время был в Сибирской ссылке, а мать со мной в Белоруссии у родителей в городе Черикове.

      Правление жилтоварищества научных работников пробовало их выселить по суду, но они оказались сильнее и у Правления ничего не получилось.

      Далее отец пишет: «Цингов, обозленный тем, что моя комната опять ему не досталась, перенес свою злобу на мою жену, когда она спустя некоторое время вернулась из Черикова за некоторыми вещами и обратилась в 6-е отделение милиции, чтобы узнать, почему в ее комнате живут чужие люди. Цингов уже по телефону предупредил начальника отделения о ее возвращении и тот принял соответствующие меры».

      «Вместо