Жизнь в России в эпоху войн и революций. Биографическая повесть. Книга первая: отец и моя жизнь с ним и без него до ВОВ и в конце ВОВ. 1928–1945 годы. Константин Прохоров

которые он приобретал в годы своего процветания и благополучия в Петербурге после окончания Консерватории в 1904 году.

      Наверно, он унаследовал какие-то черты предвиденья от своей матери, которую в деревне считали колдуньей и всегда ходили в ее погреб лечиться.

      Эти предусмотрительно накопленные им ценности, а не бумажные Российские деньги, которые потом обесценились, возможно, спасли нам жизнь в те трудные времена. Я имею ввиду под ценностями золотые кольца, золотые монеты, серебряные ложки и другие изделия из серебра и золота, даже валюту, которая, наверное, также была у отца, т. е. всё то, что можно было продать в Торгсинах, чтобы прокормиться.

      Все эти ценности постепенно продавались за советские руб ли преимущественно в так называемых Торгсинах – государственных органах по скупке всевозможных ценностей, имеющихся у населения, и здесь же на полученные деньги закупались продукты питания. В другом месте в те годы их купить было невозможно или только у спекулянтов по бешеным ценам. В 1928 году и в начале 30-х годов скорее всего ходили в Торгсины мать и Раиса Федоровна Чигина, бывшая подруга отца. Отец занимался работой – преподаванием, занятиями со своими учениками, которые у него были даже в то время, и своими профессиональными делами. К этому времени значительная часть отцовских ценностей, которые котировались в Торгсинах, по – видимому, уже была почти вся распродана.

      Я хотел бы здесь подтвердить большую вероятность наличия у отца даже долларов для того, чтобы доказать его великую прозорливость и выразить свое удивление тем, что человек от искусства мог так хорошо разбираться в экономических вопросах. Возможно, у него были хорошие советники. Скорее всего, это были его родные братья-коммерсанты, или по меньшей мере, один из них мог помочь ему своим советом. Жаль, что о них я ничего не знаю. Некоторые из них вполне могли осесть после Революции в Малоярославце.

      Да и большинство его тогдашних знакомых, друзей и приятелей были не лыком шиты. Тогда все быстро учились реальной экономике.

      Возвращаясь к возможности некоторого запаса долларов у отца после Революции, я привожу лишь одно доказательство их наличия (сам не знаю, зачем я это делаю, возможно, чтобы оттенить пагубную роль соседа Цингова в судьбе отца, о чём я более подробно расскажу ниже).

      В 1946 или 47 году я в своей комнатке при кухне рылся в книгах, наложенных толстыми стопками поверх книжного шкафа почти до самого потолка, и при этом из них вылетали иногда бумажки, и одна зеленая бумажка почему-то привлекла мое внимание. Посмотрел, а это 100 долларов США 1919 года выпуска! Подумал, что уже старая, негодная. А оказалось, что в США все деньги, и старые, и новые, одинаково котируются. В связи с этим я вспомнил, что до войны в 1940 или 41 году, когда жил уже один и не запирал свою комнатку при кухне, когда уходил куда-нибудь (вот такой был растяпа), я довольно часто видел, как Цинга (так за глаза прозвали Цингова соседи), который всегда был дома, торопливо выходил из моей комнаты, и при моем появлении, объяснял свое