Аня из Зелёных Мезонинов. Аня из Авонлеи. Люси Мод Монтгомери

я молчала? Я могу, хотя это трудно.

      Мэтью, к своему большому удивлению, чувствовал себя прекрасно. И хотя ему было довольно трудно поспевать за полетом ее мысли, он подумал, что ему, «похоже, нравится ее болтовня», а потому сказал, как всегда робко:

      – Говори сколько хочешь. Я не против.

      – Ах, я чувствую, мы с вами подружимся! Это такое облегчение – говорить, когда хочется. Мне вечно напоминают, что детей лучше видеть, чем слышать. И еще смеются надо мной, потому что я употребляю возвышенные слова. Но если у вас возвышенные мысли, вам нужны возвышенные слова, чтобы их выразить, вы согласны?

      – Мм… похоже, это оправданно, – согласился Мэтью.

      – Миссис Спенсер сказала, что ваша ферма называется Зеленые Мезонины и дом со всех сторон окружен деревьями. Я так люблю деревья! В приюте росли только несколько хилых деревцев перед входом. Они сами выглядели как сироты, эти деревья. Мне всегда хотелось плакать, когда я на них смотрела… А есть ли ручей возле Зеленых Мезонинов?

      – Да, ручей прямо за нашим двором.

      – Жить возле ручья всегда было моей мечтой! Теперь я чувствую себя почти счастливой. Совершенно счастливой я быть не могу, потому что… вот, какого это цвета, что вы скажете?

      Она перекинула вперед через худенькое плечо одну из длинных блестящих кос. Мэтью не привык судить об оттенках дамских локонов, но в этом случае сомнений быть не могло.

      – Рыжие? – сказал он.

      – Да, рыжие, – подтвердила девочка с тяжелым вздохом. – Вот поэтому я не могу быть совершенно счастлива. Я не расстраиваюсь так глубоко из-за всего остального… веснушки, зеленые глаза и то, что я такая худая. Я могу вообразить, что у меня цвет лица как лепестки розы и лучистые фиалковые глаза и что я хорошенькая и пухленькая. Но даже в воображении я не могу избавиться от рыжих волос. Это трагедия всей моей жизни! Я читала однажды в книжке о девушке, у которой тоже была трагедия всей ее жизни, но это не были рыжие волосы. Она была златокудрой и божественно красивой. А каким вы предпочли бы быть, если бы вам предложили выбирать, – божественно красивым, ошеломляюще умным или ангельски добрым?

      – Мм… я… точно не знаю.

      – Я тоже не знаю. Никак не могу решить. Но это неважно, потому что вряд ли я стану такой… Ах, мистер Касберт! Мистер Касберт!

      В эту минуту они миновали поворот и оказались в «Аллее». Это был отрезок дороги, над которым сплетались ветвями два ряда огромных разросшихся яблонь.

      Девочка откинулась назад в кабриолете, в восторге подняв лицо к белому великолепию, простиравшемуся над головой. И даже когда они уже выехали из «Аллеи», она все еще не двигалась и не говорила, глядя на пылающее закатное небо.

      – Ты, наверное, устала и голодна, – отважился наконец сказать Мэтью, который не мог найти другого объяснения этому долгому молчанию. – Но нам уже недалеко, около мили.

      Девочка с глубоким вздохом вышла из задумчивости и посмотрела на него мечтательным взором существа,