Ядовитый сезон. Мара Резерфорд

задирать нос, напоминая про эти одиннадцать минут.

      Самая младшая из сестер, София, в свои пятнадцать лет все еще была ребенком в семье. Они прозвали ее Головастиком, потому что с тех пор, как она научилась двигаться, София постоянно вертелась как головастик. А еще потому, что она притворялась, будто ненавидит это прозвище. Сейчас она сидела на диване, заплетая свои длинные рыжие волосы.

      – Ты не нашел для меня ни одного первоцвета? Я так устала от всего этого. – Она неопределенно махнула на дверь.

      – Ты могла бы поискать цветы сама, – заметила Саммер.

      – Цветов нет. – Ярен поднял корзину. – Но зато я нашел немного дикого лука.

      Головастик надулась, скрестив руки на груди.

      – Ненавижу лук.

      Стори слегка дернула сестру за косу, давая понять, что та ведет себя грубо.

      – Научись готовить себе еду сама. Пора бы тебе делать хоть что-то полезное по дому.

      Отец постучал деревянной ложкой по котелку, призывая детей к спокойствию. С тех пор как их мама умерла, он храбро взялся за приготовление пищи, и все они с удивлением обнаружили, что папа готовит гораздо лучше своей покойной жены. Однако никто из них не говорил об этом вслух. Степан не хотел, чтобы кто-нибудь оскорблял кулинарные способности его дорогой Сильвии, и не важно, насколько несъедобной получалась стряпня.

      – Оставь ее, – сказал он через плечо. – Она устала.

      – От чего же? – спросила Стори, скептически распахнув свои карие глаза. – От сидения?

      Ярен оставил сестер препираться в гостиной и поднялся к себе на чердак, чтобы переодеться. Сестры делили одну спальню на всех, а отец спал на тюфяке перед камином. Девушки постоянно ссорились, но все же иногда Ярен завидовал их близости. Юноша знал, что его не допускают до большинства их интимных бесед не потому, что они его не любили, а потому, что он парень. И все же он чувствовал себя отстраненным.

      Он все еще не мог поверить, что проглядел одну из отметок на тропе и прошел в неверном направлении несколько километров. К тому времени, как он осознал ошибку, уже стемнело. В отличие от отца он не верил в басни и народные сказки, но был не настолько глуп, чтобы пытаться ориентироваться в темноте на каменистой тропе. С его удачей он скорее подвернул бы лодыжку и застрял бы навеки.

      – Спускайся к столу! – крикнула Стори. – Суп остывает.

      Ярен натянул чистую кофту и спустился вниз. Он пробормотал извинения, но остальные члены семьи уже макали свой хлеб в суп.

      – Расскажи нам, – попросил Степан. Теперь, когда сын был дома, беспокойство сменилось любопытством. – Видел ли ты что-нибудь интересное на пути? Должно быть, ты далеко забрел.

      – Я наткнулся на красивое озеро, – ответил Ярен. – К тому времени, как я устроился на ночлег, уже совсем стемнело. Утром я поразился чистоте его вод. Никогда прежде не видел такого оттенка синего.

      Степан поднял голову от миски, смерив Ярена суровым взглядом.

      – Как называется?

      Ярен покачал головой и отправил в рот обжигающий кусочек картофеля.

      – Не