После – долго и счастливо. Анна Тодд

схватить ее раньше меня и снова льет ром на диван, затем обходит комнату по кругу, оставляя за собой горючий след.

      – Эту дерьмовую лачугу все равно снесут. Считай, я делаю новым хозяевам одолжение. – Посмотрев на меня, он легкомысленно пожимает плечами. – Дешевле выйдет.

      Я медленно отворачиваюсь от Хардина и лезу в сумку за телефоном. Мигает значок почти разряженного аккумулятора, но я все равно набираю номер единственного человека, который может сейчас помочь.

      – Если ты это сделаешь, в дом твоей матери приедет полиция. Тебя арестуют, Хардин, – говорю я, держа телефон в руке. Надеюсь, человек на другом конце линии меня слышит.

      – Пошли они на хрен, – бормочет он сквозь зубы. Его пристальный взгляд, прикованный к дивану, пронзает настоящее и проникает в прошлое. – Я до сих пор слышу, как она кричит. Словно раненый зверь. Представляешь, каково было это слышать маленькому мальчику?

      Мне больно за Хардина: и за невинного мальчугана, которому пришлось смотреть, как избивают и насилуют его мать, и за терзаемого злобой и болью парня, считающего, что единственный способ избавиться от воспоминаний – это сжечь дом.

      – Ты ведь не хочешь сесть в тюрьму? Что тогда будет со мной? Я останусь одна. – Мне плевать на себя, но я надеюсь, что эта угроза заставит его передумать.

      Мой прекрасный темный принц внимательно смотрит на меня – похоже, мои слова его смутили.

      – Вызови такси. Дойдешь до конца улицы. Я не стану ничего делать, пока ты не уедешь.

      Его голос звучит гораздо более внятно, чем должен бы, учитывая количество выпитого. Но я слышу лишь то, что Хардин собирается поставить на себе крест.

      – Мне нечем заплатить за такси. – Я демонстративно достаю кошелек и показываю, что в нем только американские деньги.

      Зажмурившись, он швыряет бутылку о стену. Она разбивается, но я даже не моргаю. За последние семь месяцев я столько всего насмотрелась и наслушалась, что этим меня не испугаешь.

      – Возьми мой гребаный бумажник и уходи отсюда. Уходи. Отсюда. Черт! – Одним движением он вытаскивает бумажник из заднего кармана и бросает его на пол передо мной.

      Я подбираю его и кладу в свою сумку.

      – Нет. Ты должен пойти со мной, – тихо говорю я.

      – Ты совершенство… Ты ведь знаешь об этом?

      Он подходит ближе и дотрагивается до моей щеки. Я вздрагиваю от прикосновения, и его прекрасное измученное лицо омрачается.

      – Разве ты не знаешь? Что ты совершенство?

      Его ладонь пылает жаром, а большой палец начинает поглаживать мою кожу. Я чувствую, что у меня дрожат губы, но сохраняю невозмутимый вид.

      – Нет, я не совершенство, Хардин. Никто не идеален, – тихо отвечаю я, глядя ему в глаза.

      – Ты идеальна. А я тебя недостоин.

      Мне хочется закричать: «Мы что, опять вернулись к этой теме?»

      – Я не позволю тебе оттолкнуть меня. Знаю, к чему ты клонишь: напился и пытаешься оправдаться, сравнивая нас. В моей жизни все