Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР. А. В. Елпатьевский

также содержит некоторые сведения, относящиеся к этой проблеме. Он говорит, что многие русские крестьянские семьи западной Белоруссии «отказывались, как могли, от отступления вместе с русскими», (С. 49) хотя общий вывод сводится к отсутствию среди крестьян так называемой «радости освобождения» (С. 92); Ридруэхо подтверждает сохранение немцами администрации колхозов или «коллективных ферм»; свидетельствует, что крестьяне в новгородских деревнях боялись партизан: «люди здесь были, без сомнения, подозрительны или запуганы. Партизаны или разведывательные подразделения, посланные русскими, разыгрывали время от времени фарс, появляясь в деревнях, как немецкие силы. Если прием был легким и сердечным, поселок подвергался наказанию: одних расстреливали, других забирали и сжигали дома…» (С. 164).

      В конце сентября 1941 года, под Смоленском, когда дивизия с неудовольствием узнает, что не идет на Москву, Ридруэхо, по просьбе командира, выступает агитатором перед товарищами и затем в дневнике суммирует сказанное. Он подчеркивает добровольческий характер дивизии, полную сознательность действий вступивших в нее:

      «Мы неисправимо европейцы. Говорим и думаем, что Европа подвергается угрозам коммунизма… Мы должны получить право не только сказать, что осуждаем коммунизм, но почему и для чего противостоим ему. Мы признаем справедливыми революционные антикапиталистические претензии, но не считаем необходимым жертвовать ни для этой революции, ни для какого-либо другого дела ценностями, которые мы уважаем и считаем главными: Евангелие Христа, веру в бессмертие души, чувство чести, право на собственную и свободную жизнь, семью и общество, основанное на традициях и коллективных проектах…

      Разгром коммунизма, который не уважает этого, необходим… Но мы не только идем против коммунизма или против России. Мы восстаем против современного мирового порядка и стремимся завоевать для Испании право и место в миропорядке менее несправедливом…» (С. 111).

      Добавим, что Ридруэхо тут же отмечает про себя, что «испытывает большие сомнения и колебания – как вылечить одним ударом немощность или неспособность, чтобы создать науку, технику, промышленность, армию?..» (С. 112).

      Отметим, что это был единичный факт такого, если можно так выразиться, целенаправленного пропагандистского выступления, никак заранее не планировавшегося и не являющегося обязанностью Ридруэхо. В составленном на основании показаний военнопленных и перебежчиков 25 января 1942 г. в Совинформбюро докладе об Испанской Голубой дивизии (его мы приведем ниже) говорится: «нас сильно интересовала политическая деятельность фалангистов. По единодушному заявлению всех военнопленных, фалангисты не развертывали никакой пропаганды»[29].

      Ридруэхо не разделяет радости других по поводу захвата, вместе с другими русскими пленными, испанского коммуниста: в этой радости «еще бьется мятежная злоба нашей гражданской войны, которая уже должна бы уступить место злобам более законным и более

29

ГАРФ, ф. 8581, оп. 1, д. 1149, л. 7.