Сентябрьский жасмин. Лидия Петровна Будрик

душа уже знает, что никогда не познает этого счастья – стать матерью. Было немного грустно и даже обидно за нее. У нее могли бы родиться хорошие, красивые и умные детки. Но где-то там – на небе, распорядились иначе, обрекая ее на полное бесплодие.

      Фролов еще раз вздохнул, подбирая нужные слова, но решил разрядить обстановку и с улыбкой спросил:

      – Ты приглядись ко мне повнимательнее, я уже седой наполовину и скоро лысым стану. Зачем тебе седой и лысый муж?

      – Ты не седой, а любимый! – стояла на своем Настя.

      Василий смотрел на нее, а сам обдумывал и переваривал все её признания. Потом не удержался и с негодованием высказался:

      – И зачем ты только опоздала на этот автобус!

      – Судьба, – передернула она плечами, и грустная улыбка мелькнула на ее губах. – От нее никуда не денешься.

      – Хорошо, мы сейчас уедем отсюда, а я даю тебе слово, что подумаю. Но! – выставил он указательный палец вверх и строго взглянул в ее глаза. – Если мое сердце мне подскажет обратное, обещай, что не натворишь глупостей.

      – Обещаю.

      – Точно?

      – Да. Жить с нелюбимой женой – это то же самое, что с нелюбимым мужем. Это каторга.

      – Вот честно-пречестно? – решил удостовериться он.

      – Я взрослая и почти уже медик. Я всегда подхожу ко всем жизненным вопросам серьезно.

      – Молодец, – похвалил он, – я тоже. Только у меня дети, и им мать нужна, а ты сама еще молоденькая. Ну, какая из тебя мать? Насть, ну, без обид.

      – Я буду любить их и сказки им на ночь читать, – мигом оживилась она.

      – Какие сказки?! Они у меня уже ужастики смотрят! Аньке десять, Валерке восемь. Часто остаются одни, вот и делают, что хотят.

      – А я буду за ними смотреть. И ужастики в этом возрасте плохо. Это негативно влияет на психику неокрепшего и подрастающего организма.

      – Вот попробуй им запрети! – соглашался с ней Василий. – Я все понимаю, но как их переломить, не знаю. Они твердят, что сейчас все это смотрят.

      – Надо просто выключить телевизор и все. Они позлятся немного и успокоятся.

      – Выключить! – усмехнулся он. – Там такое начнется!

      – А как же веское отцовское слово?

      – Они без матери растут, тут надо чем-то жертвовать.

      – Но точно не психикой и здоровьем своих детей, – стояла на своем Настя. – Можно лишний раз с ними в поход сходить, на речку, на рыбалку, взамен на тот же ужастик. Они будут очень рады.

      – Я все время на работе, как ты этого не понимаешь?

      – Понимаю. И могу помочь посидеть с твоими детьми.

      – Ладно, поехали, – сказал Василий и подтолкнул ее к мотоциклу, – потом разберемся. И с чувствами тоже.

      Они уселись на Yamahy и помчались по проселочной дороге, намереваясь скорее добраться до родного Заречья.

      Настя обняла мужчину за талию, прижалась к нему, а на лице застыла счастливая улыбка. Она наконец-то призналась ему в своих чувствах, а он не оттолкнул ее и обещал подумать. И совсем не боялась она теперь тех волков, потому что рядом был он, и он обязательно ее защитит.

      Фролов