Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной». Михаил Долбилов

354.

      У фигуры Серпуховского в ее качестве аллюзии есть, как мне видится, два достоверно идентифицируемых референта в исторической реальности – ближний и отдаленный.

      Первого из них выдает уже генезис фамилии персонажа. Возникающий в самом раннем наброске разговора с Вронским как князь Белевской355, он затем в новом, развернутом автографе становится Серпуховским-Машковым, причем при первом упоминании в этой рукописи автор сначала именует его просто Серпуховским и лишь чуть погодя делает фамилию двойной, добавляя в продолжение соответствующей строки на правом поле дефис и «Машков», а дальше в рукописи используя сокращения «С.[-]М.» или «Серп.[-]М.», начертанные сразу как есть356. Затем, при доработке этих глав перед отправкой в типографию «Русского вестника», фамилия возвращается к одинарной форме. Вероятно, второй ее член, вставленный было с умыслом, Толстой в конце концов, накануне самой публикации, счел чересчур говорящим и уже в спешке изгонял его из текста357. Если «Серпуховской», а прежде «Белевской» отсылают, как можно предположить, к историческим названиям последних удельных княжеств под великими князьями Московскими358, – тем самым оттеняя сочетание столбовой родовитости со службистским рвением, – то комбинация с «Машковым» безотказно приводит на ум аристократическую фамилию не столь старинного происхождения, но бывшую именно в ту пору на слуху: Воронцов-Дашков.

      И наиболее известный и заметный тогда носитель ее, молодой гвардейский генерал граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, прочти он зимой 1876 года посреди своих забот на посту начальника штаба Гвардейского корпуса порцию глав АК в журнальном номере (что маловероятно, но поручиться за то, что сделать этого ему не довелось тогда или позднее, нельзя), должен был бы найти во второстепенном, но своеобразном персонаже немалое сходство с самим собой. Он родился в 1837 году подлинно в «близости к солнцу»: и отцовский, и материнский роды отличались знатностью; его мать Александра Кирилловна, урожденная Нарышкина, была прославленной – в том числе и литераторами – чаровницей бомонда тридцатых и сороковых, оставшейся после своей преждевременной смерти в памяти современников олицетворением и эксцентричного, и умного великосветского обаяния359. Сам ее сын, женившись на внучке светлейшего князя М. С. Воронцова, соединил своим браком княжескую и графскую ветви разросшегося воронцовского клана.

      Карьера графа Иллариона была стремительной даже по меркам его элитарной среды и щедрого на награды и пожалования царствования Александра II; счастливый старт ее был взят в завоевательных кампаниях на южной периферии, а в символическом измерении – на Востоке империи. В конце 1850‐х, совсем юным корнетом, он попал в адъютанты к кавказскому наместнику, любимцу императора князю А. И. Барятинскому и успел застать конец войны с Шамилем. Это принесло ему чины, флигель-адъютантское звание и благосклонность царя и

355

ЧРВ. С. 313 (Р53).

356

Слова Петрицкого «Серпуховский-Машков приехал»: Р62: 17. В публикации отрывков из данной рукописи в двух местах ошибочно читается «Машкин» (ЧРВ. С. 306 примеч., 317).

357

Сокращение формы «Серпуховской(ий)-Машков» было произведено не вполне последовательно: в журнальном тексте персонаж, представленный читателю и уже устойчиво именуемый Серпуховским, вслед за тем дважды внезапно упоминается под двойной фамилией (РВ. 1876. № 1. С. 339, 345). Этот недосмотр был устранен в 1877 году при подготовке первого книжного издания (см.: К139: 176, 179; см. также в своде правок журнального текста: Печатные варианты // Юб. Т. 18. С. 523, 524). Замечу заодно, что в автографах Толстой держался написания «Серпуховскiй» (явно требующего ударения на предпоследний слог), однако, как кажется, не придавал этому особого значения: в наборной корректуре первого книжного издания нет сделанных его рукой исправлений окончания в варианте «Серпуховской» в журнальной публикации (хотя помогавший автору Н. Н. Страхов и предлагал такую поправку [К139: 175 об., 176]), почему он и перешел в ОТ, с ударением, надо думать, на последнем слоге. Я не берусь комментировать совпадение фамилии с персонажем «Холстомера» – разорившимся и опустившимся барином Никитой Серпуховским, ограничиваясь лишь указанием на общность для обоих Серпуховских мотивов кавалерийской службы и аристократического блеска (в «Холстомере» – былого).

358

Эти колоритные фамилии, отсылающие к названиям реально существовавших малых княжеств (каковые названия к тому же не были затерты частым употреблением в качестве географических определений), отличаются в данном контексте от морфологически сходных типично «литературных» фамилий, таких, например, как «Минский» и «Вольская» в незавершенном пушкинском «Гости съезжались на дачу», послужившем в 1873 году катализатором начала писания АК, или как в самом романе – псевдопольская фамилия «Вронский» и даже историческая, казалось бы, «Тверская» (см. об отзвуке традиции «светской повести» в фамилии героя АК: Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Семидесятые годы. С. 656). Хотя Тверское княжество не только существовало в свое время, но и было крупным и – до завоевания – независимым от Москвы, в приложении к несочувственно изображаемой светской космополитке Бетси княжеская фамилия «Тверская» (а в XIX веке князей с такой фамилией в действительности не было) едва ли может символизировать старорусские корни. «Тверской» в этом случае – скорее бульвар, чем княжество. В свою очередь, такие княжеские фамилии в романе, как Щербацкий и Облонский (беря последнюю как она есть, вне созвучия с Оболенским), не коррелируют с названиями исторических княжеств. (Благодарю Ольгу Минкину за сообщение мне ее интересных наблюдений над фамилиями персонажей романа.)

359

Исмаил-Заде Д. И. И. И. Воронцов-Дашков – администратор, реформатор. СПб.: Нестор-История, 2008. С. 7–8.